Если башмачок подойдет…

– А еще лучше, – возразила она, – если вы подниметесь прямо в детскую, чтобы посмотреть на него.

– Значит, вы доверяете мне приближаться к Николасу?

– Что вы имеете в виду?

Он насмешливо вздернул бровь.

– Вы ведь думали, что это я стрелял. Не трудитесь отрицать это. Я видел ваше испуганное лицо, когда вы заметили мое охотничье ружье.

Значит, он догадывался о ее опасениях. В ужасе Аннабелл не нашлась, что ответить. По выражению его лица она мало что могла разобрать, разве что у него был безжалостный вид кота, забавляющегося со своей жертвой.

Но она не станет играть роль мышки.

Она замедлила шаг и повернулась лицом к нему.

– Да, признаю, эта мысль приходила мне в голову. Я должна была рассмотреть все возможные варианты, чтобы обеспечить безопасность герцога. Извините, если это оскорбляет вас, милорд, но моя первейшая обязанность – защищать его. И поскольку я все еще вижу, что вы не выказываете к нему никаких теплых чувств… что я могу думать? Только самое худшее.

Лорд Саймон молча выслушал ее, плотно сжав губы. Слегка потянув за руку, он повлек ее дальше по дороге, огибавшей восточную стену замка.

– Вы так же прямолинейны, как Кларисса, – сказал он. – Но с ней по крайней мере я могу распрощаться завтра.

– Значит, вы не отошлете меня тоже собирать вещи?

– Нет, вы нужны мне… чтобы присматривать за Николасом. Вы проделали прекрасную работу с мальчиком. Ясно, что он вас любит.

Его похвала согрела ей сердце сильнее, чем следовало. Возможно, потому что ей редко доводилось получать комплименты. И что означала та пауза? Аннабелл не хотела этого знать.

– Нетрудно заслужить привязанность ребенка, – сказала она. – Нужно только быть добрым и любить его, и он вернет вам это чувство сторицей.

– Ну, полно, вы недооцениваете свои способности.

– Нет, это действительно так просто. Его светлость полюбит и вас тоже, если только вы дадите ему шанс.

– Я ничего не знаю о детях, – пренебрежительно сказал он.

– Ерунда. Вы сами были мальчиком когда-то.

– Не таким, как Николас. Я был резвым открытым ребенком и всегда затевал разного рода шалости. Много раз я ускользал из детской, чтобы не делать уроков.

Аннабелл могла представить себе, как он пробирался по тайным ходам, используя их как средство для побега.

– Наверное, вы были сущим наказанием для гувернантки.

– Похоже, я так и не утратил этой способности.

Уголок его губ изогнулся в игривой улыбке, той самой, что он так часто адресовал различным леди. И правда, он был гораздо более опасен как соблазнитель, чем когда гневался. Лучшим лекарством против ее непостижимого влечения к нему было бы возвращение к серьезному разговору.

– Значит, вы в детстве много шалили, – сказала она, – но это вовсе не означает, что у вас с его светлостью нет ничего общего. Ему нравится все то же самое, что и остальным детям, – играть в солдатики, читать о приключениях, искать всякую всячину на берегу.

– Он слишком застенчив и робок. Невозможно понять, о чем он думает.

– Это только предлог, чтобы избегать его общества. – Опасаясь, что ей не представится лучшего шанса достучаться до него, Аннабелл осмелилась добавить: – Я начинаю думать, что за всем вашим мужским бахвальством скрывается нечто вроде трусости.

– Трусости?! – Словно ошпаренный, он бросил ее руку и отступил на шаг назад. – Ей-богу, если бы вы были мужчиной, я бы вызвал вас на дуэль за подобное оскорбление.

Сердце Аннабелл забилось чаще. Но она не спасовала под его гневным взглядом. Не собиралась она и брать назад свое заявление. Своими собственными действиями лорд Саймон доказывал, что не в силах выносить боль прошлого. Он избегал общества герцога, потому что Николас походил на женщину, которая отвергла лорда Саймона много лет назад.

Повинуясь порыву, Аннабелл положила ладонь к нему на рукав. Его рука оказалась твердой и неподатливой, как и сам мужчина. Понизив голос, она сказала:

– Я не могу делать вид, что не знаю, как вам, должно быть, больно потерять женщину, которую вы любили. Но вы слишком увязли в прошлом, и это обернется еще большей трагедией, если вы не сумеете полюбить Николаса. Он чудесный маленький мальчик, который безмерно восхищается вами.

– Восхищается мной? – переспросил он скептически.

– Да. Он всегда играет с одним и тем же кавалеристом из тех солдатиков, что принадлежали вам в детстве. Не может быть простым совпадением, что он выбрал именно эту фигурку своим любимцем.

Лорд Саймон стоял с каменным лицом. Похоже, его нисколько не тронули слова Аннабелл. Его молчание убивало всякую надежду уговорить его. Он вовсе не горел желанием смягчиться по отношению к Николасу.

Никогда.

У нее перехватило горло от подступивших слез. Это было последней каплей, упавшей сверх того, что случилось за этот трудный день. Убрав руку, она дала волю своему разочарованию и неудовлетворенности.

– О, как вы можете быть таким бесчувственным? Если бы только вы могли понять, какое счастье иметь родных. Я бы отдала душу за то, чтобы у меня был такой племянник, как Николас, которого я могла бы любить.