Если бы Бах вел дневник

Назначение в придворные композиторы пришло очень кстати, Бах в это время был в состоянии распри с Эрнести, новым ректором школы св. Фомы, вызванной разногласиями по вопросу разграничения компетенции ректора и кантора. Бах пишет своему повелителю следующее:

«В то время, когда я с глубочайшей верой воспринимаю милостивейшую протекцию Вашего Королевского Величества, я все же решаюсь покорнейше просить Ваше Величество о помощи в моем теперешнем стесненном положении. Мои предшественники, бывшие канторами школы св. Фомы, до сих пор, согласно традиционному школьному распорядку, располагали правом назначать префектов (руководителей хора)

для большого хора, исходя при этом из того правильного соображения, что только они могут знать наиболее верно, кто наиболее пригоден для использования в этих целях; я также долгое время пользовался этим правом безо всяких возражений, но, несмотря на все это, теперешний ректор, М. Иоганн Август Эрнести, не постыдился назначить руководителя хора без моего согласия, причем назначил такого человека, который в музыкальном отношении очень слаб. Когда же я, заметив наступивший вследствие этого хаос в музыке, был вынужден внести изменения и выбрать вместо назначенного руководителя хора человека более подходящего, ректор Эрнести не только упрямейшим образом возражал против моего намерения, но и, к величайшей моей обиде и позору, под страхом порки запретил всем живущим в интернате школьникам подчиняться моим распоряжениям. И хотя я просил защитить мои полностью обоснованные права, здешний магистрат (приложение, пункт А), а также здешнюю королевскую консисторию (приложение, пункт Б), умоляя о сатисфакции за понесенные мною оскорбления, все это было напрасно… абсолютно безрезультатно».

Однако, несмотря на все это, было бы заблуждением считать, что Бах прожил лейпцигские годы в постоянно плохом настроении и желчных мыслях. Это было бы совершенно несовместимо с его темпераментом. До нас дошел написанный композитором собственноручно текст к одной его кантате, созданной, вероятно, в тридцатые годы, в которой он, по выражению Спитта, «доходит до того, что в самой персональной форме и в самых преувеличенных выражениях возносит хвалу Лейпцигу и городскому муниципалитету, который доставил ему столько неприятностей».

Этот текст дает нам возможность увидеть мастера звуков за утомительным трудом создания стихов и подыскания рифм:

Сердце мое полно музыки и песни.О Лейпциг, славу твою я пою уже давно!

Потому что я нашел здесь дом, и, клянусь небом,Что и покой в конце моей жизниНебо уготовит мне здесь.

Королевская поддержка и растущий авторитет Баха в конце концов оказали влияние на ректора и на муниципалитет и вынудили их оказывать чувствительному маэстро заслуженное им уважение.

О том, как Бах разучивал свои произведения на репетициях хора и оркестра, особенно пластично и вдохновенно рассказывает бывший коллега Баха Геснер, который одно время был и ректором школы св. Фомы. Этот ценный документ находится в одном из примечаний на латинском языке к произведению «Различные учения», которое Геснер опубликовал в

1738