"Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР.

Конечно, Тухачевский лукавил, сводя смысл разговоров только к «брюзжанию». Правда, следует признать, что в это время он действительно был не столь активен, как другие руководители правых. Он мог претендовать лишь на первую скрипку, но не на руководство всем оркестром заговорщиков. По предложению Рыкова роль непо­средственного политического руководителя «дворцового переворота» взял на себя секретарь ЦИК Енукидзе, который уже в июле 1931 года завербовал в состав участников переворота командующего Московским военным округом эстонца Августа Корка и коменданта Московского Кремля латыша Рудольфа Петерсона. Причем сценарий путча не был оригинальным.

На допросе 20 мая 1937 года Петерсон показал: «общий замысел Енукидзе по осуществлению «дворцового переворота» сводился к тому, чтобы работавшие в Кремле члены организации правых произвели нападение на руководителей партии и правительства илибо изолировали их, либо уничтожили. План переворота мыслился путем вербовки работников Кремля в организацию правых и использования их служебного положения для устранения руководителей ВКП(б)».

Бросается в глаза, что верхушку заговорщиков составляли люди не коренных национальностей страны, а выходцы из Прибалтики, и в этом была определенная логика. Но более важным являлось само служебное по­ложение военных. Командующий Московским военным округом Август Корк одновременно был и начальником гарнизона Москвы, которому по вопросам внешней охраны подчинялся комендант Кремля Петерсон.

В протоколе допроса Корка от 26 мая 1937 года указано: «Для захвата власти при помощи вооруженной силы, которая выделена для этой цели военной организацией... Мы рассчитывали для этого использовать школу ВЦИК». Корк показал, что сигнал о выступлении должен был поступить от Енукидзе, который лидерами правых, в лице Рыкова и Бухарина, был назначен руководителем этой операции.

Обсуждение акции заговорщики провели летом 1931 года, а в начале осени они уточнили детали. Корк показал на допросе, что это произошло, когда он «проводил инспекторскую стрельбу» курсантов школы, находившихся в лагерях под Москвой. После окончания стрельб и ухода курсантов в бараки на стрельбище остались: командующий войсками МВО Корк, комендант Кремля Петерсон, начальник школы Горбачев и его заместитель, он же начальник учебного отдела, Егоров. Захват Кремля и членов правительства заговорщики намечали осуществить в ночное время. При обсуждении плана начальник школы ЦИК Горбачев «предложил на случай перестрелки со стороны членов правительства либо выключить свет, либо бросить в зал заседания дымовую шашку»[61].

В написанных собственноручно показаниях Тухачевский благоразумно умолчал, что он узнал о готовившемся перевороте еще на стадии его зарождения, но Корк не забыл такие «мелочи». 30 мая 1937 года на очной ставке со своим подельником он показал: «Я с Тухачевским еще в 1931 году

вел разговор в отношении военного переворота в Кремле»[62]. Правда, в это время Тухачевский еще не решался претендовать на пост диктатора, но он явно не желал оставаться в роли постороннего. Примерно в октябре того же года, рассказывал Корк на следствии, «я получил от Тухачевского поручение пойти на квартиру к Уборевичу» для обсуждения вопроса о привлечении «новых кадров для организации», пока еще незначительной по численности. По словам Корка, на дальнейших встречах с Енукидзе последний тоже сообщил ему, что план переворота в Кремле при помощи вооруженной силы (школы ВЦИК) согласован с Тухачевским.

Впрочем, в отличие от других соучастников, именно в это время у Тухачевского появилась возможность не оставаться в роли исполнителя чужих замыслов, он хотел быть более значимой фигурой. Дело в том, что зи­мой 1931/1932 года на приеме в Москве состоялось его знакомство с начальником германского генерального штаба генералом Адамом и сопровождавшим его офицером штаба Нидермайером. После обеда, данного в честь гостя Ворошиловым, Нидермайер, отмечено в показаниях Тухачевского, «очень ухаживал за мной... говорил о необходимости наличия между Красной Армией и рейхсвером самых тесных отношений». К разговору присоединился генерал Адам, и беседа с ним создала условия для того, чтобы уже в 1932 году, по персональному приглашению немцев, Тухачевский поехал за границу для присутствия на «германских маневрах».