"Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР.

С докладом «О раскрытом органами НКВД контрреволюционном заговоре в РККА» выступил Ворошилов. Выступление наркома начиналось с заявления о том, что «органами Наркомвнудела раскрыта в армии долго существовавшая и безнаказанно орудовавшая, строго законспирированная контрреволюционная фашистская организация, возглавлявшаяся людьми, которые стояли во главе армии...».

Он пояснял: «О том, что эти люди — Тухачевский, Якир, Уборевич и ряд других — были между собой близки, это мы знали, это не было секретом. Но от близости, даже от такой групповой близости до контрреволюции очень далеко... Я, как народный комиссар... откровенно должен сказать, что не только не замечал подлых предателей, но даже когда некоторых из них (Горбачева, Фельдмана и др.) уже начали разоблачать, я не хотел верить, что это люди, как казалось, безукоризненно работавшие, способны были на столь чудовищные преступления. Моя вина в этом огромна».

Сталин выступил на Военном совете 2 июня. Его выступление было необычным. Он воздерживался от резких оценок, и, даже сама форма подачи им информации носила характер импровизации, доверительного разговора, прерываемого репликами с мест и обменом мнений. Он как бы рассуждал вслух, словно взвешивая характер происшедшего на весах логики. Вглядываясь в зал, он говорил:

«Вижу на ваших лицах мрачность и некоторую растерянность. Понимаю, что тяжело слышать такие обвинения в адрес людей, с которыми мы десятки лет работали рука об руку и которые теперь оказались изменниками Родины. Но омрачаться и огорчаться не надо.

Явление хоть и неприятное, но вполне закономерное. В самом деле: почему иностранные разведки должны интересоваться областью сельского хозяйства, состоянием транспорта и оставить где-то в стороне Красную Армию».

Сталин начал выступление с тройного повторения призыва «изучить». И продолжил: «В том, что военно-политический заговор существовал против Советской власти, теперь, я надеюсь, никто не сомневается.

Факт, такая уйма показаний (курсивы мои. — К.Р.) самих преступников и наблюдения со стороны товарищей, которые работают на местах, такая масса их, что, несомненно, здесь имеет место военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финан­сировавшийся германскими фашистами.

Оценивая предыдущие выступления, он продолжал: «Ругают людей: одних мерзавцами, других - чудаками, третьих - помещиками.

Но сама по себе ругань ничего не дает. Для того чтобы это зло с корнем вырвать и положить ему конец, надо его изучить, спокойно изучить, изучить его корни, вскрыть и наметить средства, чтобы впредь таких безобразий ни в нашей стране, ни вокруг нас не повторялось.

...Прежде всего, обратите внимание, что за люди стояли во главе военно-политического заговора. Я не беру тех, которые уже расстреляны (речь шла об участниках предыдущих процессов. — К.Р.), я беру тех, которые недавно еще были на воле. Троцкий, Рыков, Бухарин — это, так сказать, политические руководители. К ним я отношу Рудзутака, который также стоял во главе и очень хитро работал, путал все, а всего-навсего оказался немецким шпионом.

Карахан, Енукидзе. Дальше идут Ягода, Тухачевский — по военной линии, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Гамарник - 13 человек.

Что это за люди? Это очень интересно знать. Это — ядро военно-политического заговора, ядро, которое имело систематические сношения с германскими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов. Что это за люди?»

Это было продолжительное выступление. И оно не было похоже ни на одно из ранее произнесенных им. Поэтому обратим внимание на очевидный парадокс. По версии противников Сталина, он, чуть ли не лично, спланировал весь ход репрессий в отношении «героических» полководцев. И вдруг, в момент кульминации, когда, казалось бы, нужно заклеймить изменников, он начинает рассуждать перед высшим составом армии не о том, что арестованы враги, а о том, «что это за люди?».

В его рассуждениях нет злонамеренной обдуманности в обвинении заговорщиков. Наоборот, уже из содержания выступления очевидно, что даже у него к этому моменту еще не сложилась целостная концепция в оценке случившегося. Скорее Сталина можно упрекнуть в заземлении ситуации. Суммируя аналитически информацию, он отвергает социально-политические мотивы: «Вот здесь выступал т. Кулик, который говорил, что Тухачевский стал врагом народа якобы потому, что он бывший помещик».

Сталин назвал такую точку зрения неправильной, поскольку «она биологическая, а не социальная. (...) Поэтому общая мерка, что это не сын батрака, — это старая мерка, к отдельным лицам не применимая. Это не марксистский подход...