"Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР.

В 1937 году 24 мая из района Кремово вылетели в Хабаровск 21 самолет. Метеосводка Хабаровской станции давала на всем протяжении хорошее состояние погоды. В действительности хорошая погода была только до параллели станции Вяземская, севернее и до Хабаровска шел обильно мелкий дождь и стоял сплошной туман. 18 самолетов вернулись обратно, а 3 самолета сели на крайне плохом летном поле, примитивно оборудованной посадочной площадке у станции Вяземская. В этот день право руководить вылетом взял на себя Хабаровск. Во время войны авиация ОКДВА, вылетев всей своей массой на уничтожение японской авиации или других целей, может сама не дойти до этих целей и погибнуть из-за плохо подготовленной метеослужбы. Неожиданный шквал, тайфун, буран, метель, туман или сильный дождепад может привести и большую массу самолетов, находящихся в воздухе, к такому же исходу, как и те небольшие группы самолетов, о которых здесь шла речь.

Протокол читал, записано с моих слов правильно —

ФЛОРОВСКИЙ.

Допросил:

Нач. ОО ГУГБ НКВД 19-го Стрелкового Корпуса —

Ст. лейтенант госбезопасности КОСТЮК»[107].

На первом листе сохранилась рукописная помета Сталина: «Очень важное. Значит на Дальнем Востоке наша авиация в тяжелом состоянии».

Вождь с особой любовью относился к авиации. В завершение военного парада 1 мая 1937 года над Красной площадью традиционно прошли эскадрильи самолётов, а «Красная Пятерка» выполнила подряд девять «мертвых петель» и другие фигуры высшего пилотажа. Был показан и встречный учебный воздушный бой. В этот же день в Испанию двумя партиями 30 и 31 шт. были направлены самолеты СБ.

Однако, несмотря на постоянное внимание Сталина к авиастроению, дела в этой отрасли обстояли далеко не блестяще. В войсках происходили частые аварии, в том числе и с человеческими жертвами; машины, поступав­шие с предприятий, имели дефекты, а война в Испании показала, что новые самолеты, поставляемые франкистам немцами, по некоторым параметрам превосходили советские. В декабре 1936 года, с созданием Народного комиссариата оборонной промышленности (НКОП), из состава тяжелой промышленности оборонная была выделена в самостоятельную отрасль. 8 декабря ее руководителем был назначен Моисей Рухимович.

Доклад нового наркома НКОП «О мерах ликвидации и предупреждения вредительства в оборонной промышленности» Политбюро ЦК ВКП (б) заслушало 17 мая 1937 года. Все «просчеты в этом вопросе Рухимович свалил на предшественников», и ему было поручено к 5 апреля подготовить план мероприятий «по разоблачению и предупреждению вредительства и шпионажа» и доложить результаты проверки исполнения мобплана СНК и ЦК ВКП(б). 22 июня заместителем начальника ВВС был назначен бывший пехотный политрук еврей Яков Смушкевич, самодеятельно выучившийся летать в 1921 году. А 23 июля специальной правительственной комиссии в составе Межлаука, Рухимовича и Алксниса было поручено изыскать возможность для выпуска 1000 самолетов Р-10.

Моисей Львович Рухимович с полным основанием мог быть причислен к когорте «старой гвардии». Революционную деятельность он начал в 1904 году в организации «Бунд». Как и многие «революционеры», в 1906–1909 годах он был в эмиграции, а с февраля 1917 года стал членом Харьковского комитета РСДРП(б). В 1917–1919 годах Рухимович — народный комиссар по военным делам Донецко-Криворожской советской республики, военный комиссар Центрального управления по формированию Красной Армии Украинской ССР. Не менее разнообразен и дальнейший его «послужной» список.

С 1919 по 1926 год он успел поработать на разных постах: член РВС 14-й армии, председатель Донецкого губисполкома, управляющий трестом «Донуголь». В 1925 году он стал председателем ВСНХ Украинской ССР, а с 1926 года — заместитель председателя ВСНХ СССР. 11 июня 1930 года Рухимович занял пост наркома путей сообщений СССР, однако 2 октября следующего года он был снят с должности и понижен до управляющего трестом «Кузбассуголь». Вновь востребованным он оказался в июне 1934 г., когда его назначили заместителем наркома тяжелой промышленности СССР, курировавшим вопросы «оборонки», а с 8 декабря 1936 года за­нял пост народного комиссара оборонной промышленно­сти. Однако на этом месте он продержался меньше года; 15 октября 37-го Рухимовича сняли с должности, а на следующий день арестовали. Об обвинениях, предъявленных подследственному, можно судить по спецсообщению № 10680 от 8 февраля 1938 года:

«Совершенно секретно

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) тов. СТАЛИНУ

Направляю второй протокол (курсивы мои. — К.Р.) допроса бывшего Наркома оборонной промышленности РУХИМОВИЧА Моисея Львовича от 31-го января 1938 г.

«...Вопрос: На предыдущих допросах Вы многое скрыли от следствия. Вы не назвали ряд участников антисоветской организации, преступная деятельность которых вам достаточно известна, равно как и не все сказали лично о своей враждебной работе. Намерены ли вы рассказать все полностью, ничего не скрывая от следствия?

Ответ: Я не имею ничего добавить к ранее данным показаниям.