Если бы не ты

– Чай. Я все-таки угощу его чаем с … хм… – Я стала судорожно открывать все шкафчики в поисках чего-то, что можно подать к чаю, но кроме пары кусочков сахара, из еды не было ничего.– Значит, угощу его чаем. Сначала с сахаром, потом без него.

Достала бабушкины любимые чашки с голубыми блюдцами, пиалу с двумя кусочками сахара и пару чайных ложечек. Двадцать минут… Где его носит?! В голове мелькали картинки, как он пытается уйти, а Сбруева не позволяет уехать, пускает в ход все свое очарование, а он не в силах отказать. И вот ему уже и самому никуда не хочется уходить от нее. Сейчас, вот прямо сейчас, он наберет меня и попросит перенести разговор. Или не наберет, а просто благополучно обо мне забудет.

Громкий и резкий свисток чайника заставил от неожиданности подпрыгнуть. Готово. Заварочник залит. Руки трясутся. Ну же!.. На автомате пощипала снова себя за щеки. Так нельзя! Нужно было срочно найти способ справиться с необузданным волнением.

Подошла к окну, закрыла глаза и начала считать. Мой верный и проверенный способ.

Сорок один, сорок два, сорок три…

Звонок в дверь! Тимур все-таки приехал.

Нас разделяло всего метров пять и хлипкая дверь, обитая дерматином. Десять шагов! Всего десять шагов, но каждый давался с огромным трудом. Еще было не поздно притвориться, что меня нет дома. Просто не открывать. Но пока разум искал отговорки и боролся с волнением, мое тело на автомате преодолело эти ничтожные десять шагов.

Закрыть глаза, сосчитать до пяти и повернуть замок! Я смогу! Я сильная! – почти умоляла себя не трусить. Щелчок замка. Все. Обратного пути нет.

Одетый, как и всегда, в черное, Тимур смотрел на меня в упор, не моргая и не шевелясь. Зачем? Что пытался увидеть? Сравнивал? Пожалел, что приехал?

– Привет. – Я первой нарушила тишину. Сколько я смотрела на него в ответ? Минуту? Три? Пять? В любом случае, неприлично долго и недопустимо откровенно.– Проходи.

Тимур молча вошел в квартиру, и пока я дрожащими руками пыталась закрыть дверь на замок, он успел снять кроссовки и куртку и пройти в единственное место, где горел свет – на кухню.

– Чай будешь?– сказала ему в спину, такую широкую, сильную, мускулистую. Мне впервые захотелось провести по ней рукой, чтобы физически ощутить его мощь, его присутствие рядом. И пускай он не мой, чужой, и через пару часов вернется к ней, но в этот момент он приехал ко мне!

– Буду, – сухо ответил Тимур, так и не поворачиваясь ко мне лицом.– Если есть что-нибудь посущественнее чая, тоже буду. Не ел с обеда.

– Только сахар, – промямлила в ответ. С другой стороны, чего это Сбруева его не покормила?! Или с ней он одними чувствами питался?

– Хреново, – процедил Черниговский и повернулся ко мне. Взгляд черный, голодный. У меня было ощущение, что вместо меня он сейчас смотрел на палку колбасы.

– Здесь никто не живет уже больше года, поэтому и еды нет, – опустив взгляд на кончики своих голых пальцев ног, еле слышно начала оправдываться. Под тяжестью его взгляда хотелось провалиться на пару этажей ниже.

– Значит, давай чай. – Тимур уселся за стол и на кухне, казалось, закончился кислород.

Его глаза неотрывно следили за каждым моим движением. Что он пытался увидеть? Вряд ли его интересовал процесс заваривания и разливания по чашкам чая. Ждал, когда я начну разговор? Или просто сравнивал меня со своей Мариной?

– Вот, держи. – Я поставила рядом с ним чашку терпкого чая, чудом не пролив его на парня. Вот только отпустить руку от блюдца не успела. Тимур уверенным движением накрыл мою ладонь своей. Казалось, миллионы иголок одновременно воткнулись в мою руку. Нет, нет, нет! Я не была готова к такому! Он не понимал, что простым жестом выбивал почву у меня из-под ног.

– Рассказывай, – хриплым, как от простуды, голосом тихо проговорил Тимур.

Решительно отдернув руку и спрятав ее в задний карман джинсов, я отошла от парня на пару шагов и уперлась спиной в холодильник.

– Я боюсь, Тимур! – прошептала, понурив голову.– За мной следят! И я не знаю, Горский это или твой отец. В любом случае, они явно не о погоде со мной хотят поговорить.

– Отец не знает, что ты жива! Я ему не говорил!– отрезал Тимур. Это не могло не радовать: Черниговского-старшего я боялась больше всего. Все-таки, как ни крути, Горский был моим отцом, и, наверно, поэтому версия Реми о его непричастности к покушению на меня очень быстро прижилась в сознании.

– Я не верю, что Горский хотел меня убить, – выдвинула версию в защиту отца.

– Давно? – Не отрывая от меня своих черных глаз, спросил Тимур.– Сама придумала или подсказал кто? Миронов?

– Реми предположил, и, знаешь, его версия весьма жизнеспособна. – Я надеялась, что он спросит, о чем я, уточнит детали, но вместе этого Тимур резко встал из-за стола и подошел ко мне вплотную. Я не успела никак среагировать, поэтому оказалась между ним и холодильником. В глазах Черниговского опять плясали черти и лавой кипела ярость.

– Это только версия. Чего ты так взбесился? – попыталась успокоить парня. Я уже начала забывать, каким психом он может быть.