Если однажды зимней ночью путник…

– …или пока еще нет, ведь это нечто желаемое, пугающее, возможное или невозможное, – вставляет Людмила. – Читать – значит идти навстречу чему-то, что скоро сбудется, но никто пока не знает, что это будет… – (Ты видишь, как Читательница простерла взор за пределы печатной страницы и различает на горизонте корабли освободителей или поработителей, ураганы и штормы…) – Я мечтаю о такой книге, в которой ощущалось бы медленное нарастание сюжета, подобное глухим раскатам далекого грома, – исторического сюжета, повествующего о судьбах людей; пусть это будет роман, который вызовет у меня настоящее потрясение, пока еще безымянное и бесформенное…

– Ай да сестричка! А ты, я вижу, делаешь успехи! – Между шкафами возникла девушка с длинной шеей, птичьим лицом, твердым взглядом, обрамленным оправой очков; пышным крылом кудрявых волос; в широкой блузе и узких брюках. – Я как раз пришла сообщить, что нашла роман, который ты ищешь. Это именно то, что нужно для нашего семинара по феминистскому движению. Приходи, если хочешь послушать, как мы будем его разбирать и обсуждать!

– Только не говори, – восклицает Людмила, – что ты тоже раздобыла «Над крутым косогором склонившись» – незаконченный роман киммерийского писателя Укко Ахти!

– У тебя неверные сведения, Людмила. Роман тот самый, но он доведен до конца и написан не на киммерийском, а на кимберийском. Поздне́е название изменилось на «Не страшась ветра и головокружения», и автор подписался псевдонимом Вортс Вильянди.

– Это фальшивка! – вопит профессор Уцци-Туцци. – Пресловутая литературная подтасовка! Речь идет о поддельной рукописи, распространенной кимберийскими националистами во время антикиммерийской кампании в конце Первой мировой войны!

За спиной Лотарии выстроилась шеренга передового отряда девиц с невозмутимо ясным взглядом; взглядом, слегка настораживающим, оттого, вероятно, что он слишком ясен и невозмутим. Между ними проталкивается бледный, бородатый человечек с ехидными глазками и скривившимся ртом, на котором отпечаталось выражение постоянного недовольства и разочарования.

– Весьма сожалею, что вынужден возразить многоуважаемому коллеге, – говорит он, – но достоверность означенного текста доказана обнаруженными недавно рукописями, которые тщательно скрывались в киммерийских архивах!

– Меня поражает, Галлигани, – с дрожью в голосе отвечает Уцци-Туцци, – что ты ставишь на карту авторитет кафедры геруло-ойротских языков и литератур ради какой-то дешевой мистификации! Не говоря уже о том, что здесь замешаны территориальные притязания, не имеющие даже отдаленного отношения к литературе!

– Умоляю тебя, Уцци-Туцци, – отзывается Галлигани, – не стоит низводить наш спор до такого уровня. Ты прекрасно знаешь, что я далек от кимберийского национализма, точно так же, как и ты, надеюсь, далек от киммерийского шовинизма. Если сопоставить духовные начала обеих литератур, то поневоле задаешься вопросом: которое из них идет дальше по пути отрицания ценностей?

Кимберийско-киммерийская полемика, похоже, не очень-то трогает Людмилу, поглощенную одной-единственной мыслью: как продлить прервавшийся роман.

– Неужели Лотария права? – спрашивает она тебя вполголоса. – Пусть, это было бы даже хорошо, главное, чтобы начало, которое мы услышали, имело продолжение, и не важно, на каком языке…

– Людмила, – обращается к сестре Лотария, – сейчас мы идем на семинар. Есть желание – присоединяйся, мы будем обсуждать роман Вильянди. Можешь пригласить своего знакомого, если ему, конечно, интересно.

Итак, ты призван под знамена Лотарии. Ее когорта занимает позицию вокруг большого стола в просторной аудитории. Тебе с Людмилой хотелось бы оказаться как можно ближе к толстой тетради, которую Лотария положила перед собой: по-видимому, в ней и содержится искомый роман.

– Мы благодарны профессору кимберийской литературы Галлигани, – вступает Лотария, – за любезно предоставленный нам редкий экземпляр романа «Не страшась ветра и головокружения», а также за согласие лично выступить на нашем семинаре. Хочу особо подчеркнуть эту открытость профессора, вдвойне ценную для нас на фоне того непонимания, с которым мы столкнулись у некоторых преподавателей схожих дисциплин… – И Лотария бросает выразительный взгляд на сестру, недвусмысленно намекая на Уцци-Туцци.

Для общего представления о романе профессора Галлигани просят вкратце рассказать об истории его создания.