Если случится чудо

Он включает радио и начинает танцевать в гостиной, хотя нет ничего радостного в песне Джорджа Майкла о том, как прошлым Рождеством ему разбили сердце. Почему рождественские песни крутят после Рождества – великая тайна, которую вряд ли можно разгадать после праздничной обжираловки.

Рори в ванной чистит зубы и готовится ко сну.

Когда я перевожу взгляд на Ричардса, то вижу, как у барной стойки он пытается прийти в себя с помощью мартини, на ходу добавив маринованное яйцо вместо оливки. Я собираюсь в душ, чтобы прочистить голову и придумать план, что скажу Рори. Я посмеиваюсь себе под нос, потому что притащил ее сюда с одной-единственной целью, а теперь как будто готовлюсь к рождению ребенка за несколько часов до его появления на свет. Все новое, волнующее и другое.

Песня заканчивается и начинается другая.

«Колокольчики Белль», написанная и исполненная Гленом О’Коннеллом.

Нет. Нет. Нет. Рори нельзя ее слышать.

– Выключи, – гаркаю я, хватаю мяч для регби, который сегодня притащил Ричардс («Приятель, этот мяч такой стремный. Я должен его купить»), и крепко его сжимаю, чтобы снять напряжение.

– Почему? Мне нравится эта песня! Этот старик О’Коннелл был артистом одного хита, но какого хита! – Эштон начинает пританцовывать под медленную лирическую мелодию, видимо считая свои движения соблазнительными. На деле же он похож на ковыляющего домой пьянчугу.

Поняв, что на уступки Ричардс не пойдет, я просовываю мяч под мышку и иду к барной стойке, чтобы успеть выключить радио до того, как Рори выйдет из ванной.

– Я сказал: выключи. – Я тянусь к радио, но Ричардс бьет меня по руке.

«Дождь или свет, снег или солнце, ты всегда будешь той самой…»

– Нет! Она меня вдохновляет.

– На что? Ты даже песни себе написать не можешь. Наверное, потому, что ты чертов неуч.

По правде говоря, я и так зол на Ричардса как черт из-за того, что он проболтался насчет Кэтлин. И я не «Инстаграм»[12]. У меня нет фильтров, когда дело касается тех, кто не Рори. Я говорю все, что приходит мне в голову. Побочный эффект, потому что теперь терять нечего.

«Звенят колокольчики, поют хоры, сегодня Рождество…»

– Сурово, – надувает губы Ричардс. – Возьми свои слова обратно, приятель.

– Вырубай.

– Не-а.

«Как бы ты ни была красива, мы должны попрощаться, сойти с пика, чтобы только опуститься на самое дно…»

Я тянусь к радио, и в то же самое время Ричардс выхватывает его у меня из-под носа. Я бросаю мяч ему в морду и хватаю устройство. Ричардс оступается, держась за нос, ударяется о стену и падает на задницу. Я ищу на ощупь кнопку, но случайно делаю звук громче. Шикарно. Теперь Глен орет на весь дом, и от его голоса сотрясаются стены.

Черт, черт, черт.

Слышу, как что-то падает на пол. Оглянувшись, вижу перед собой Рори, в ее глазах слезы.

Я наконец нажимаю кнопку «Выключить», но уже поздно. Она услышала. Разумеется. Господи. Какой идиот этот Ричардс. Он все испортил.

Рори бежит к входной двери, распахивает ее и убегает.

Я инстинктивно следую за ней, даже не подумав о том, чтобы запереть дверь.

Некоторые склонны излишне драматизировать. Но не Рори. Я знаю, что песня отца действительно выбила ее из колеи.

Когда бегу за ней, вспоминаю прошлое – прошлое, когда я не успел.

Не в этот раз. В этот раз я догоню девушку.

Идет проливной дождь. Рори одета в тоненькую пижаму, босая, она, безусловно, заледенела. Мне невыносимо даже думать, что ей хоть как-то не по себе.

«Она не твоя. Она встречается с другим», – напоминаю себе я.

«Но Пижона здесь нет». – Дьявол у меня на плече теребит бородку как у Сальвадора Дали.

«К тому же ты с самого начала все равно собирался сделать ее своей». – Ангел разглаживает складки на белой робе и перекидывает ногу через мое второе плечо.

Погодите-ка, разве ангел не должен отговаривать меня от попытки погубить ее отношения?

Мой ангел пожимает плечами: «Если они поженятся, он увезет ее в пластмассовый бездушный пригород и изменит с секретаршей-молодухой прежде, чем Рори исполнится сорок. Я видел такое кино. Ей не понравится финал».

Справедливое замечание. Я ускоряюсь.

Я вымок до нитки, гравий с хрустом проседает под ногами. Эта погоня не просто погоня, потому что мои ноги и мысли мчатся в одном направлении.

Моя.

Животная идея, грубая, дикая и глупая, но я никогда не прикидывался очень смышленым человеком.

В миг, когда снова встретил Рори под люстрами того банкетного зала, по которому она плыла как сказочная фея, я знал, что разрушу ее жизнь, хочу я того или нет.

Но стать для нее кем-то важным – совсем другое дело. Я не подозревал, что таковое возможно. Теперь знаю.

Я догоняю Рори и преграждаю ей путь на Мэйн-стрит. Все заведения очень далеко отсюда и уже закрыты. Да и бежать от проблем – все равно что гнаться за ними. Куда бы и с какой скоростью ты ни направился, они все равно с тобой.