Если ты умер[СИ]

Открыв калитку, не имеющую никаких запоров, более того, единственным ее украшением оказался лишь затейливый орнамент. И было у меня подозрение, что он тут далеко не для красоты. Внутреннее убранство двора, так же отличалось определенным стилем, охарактеризовать который одним словом можно было как "запустение". Вымахавшие в человеческий рост и засохшие по осени сорные травы, деревья, с капами и грибами-вешенками обосновавшихся на них, явно не свидетельствовали об уходе за садом. Дорожка к дому, из потемневшей от времени брусчатки, была устлана прошлогодними листьями, которые никто не потрудился убрать, и даже снег был убран ровно настолько, чтобы можно было пройти.

Дверь в дом, в отличие от калитки, была уже намного основательнее. Окованная медными полосами, с бронзовым кольцом, зажатым в пасти некой мифической зверюги. А я то ожидал, как минимум звонка. Как ни странно, даже такая основательная дверь так же не была заперта, во всяком случае Мбаи просто потянул ее на себя, и кивком головы предложил мне заходить, что я и сделал. Убранство гостиной, в целом колебалось между бардаком и роскошью, а если точнее, то аккуратно сочетало одно с другим. Насаженные на кочергу фрукты, запеченные в камине, стояли прислоненными к резному столику инкрустированному множеством камней, заляпав его поверхность вытекшим и уже застывшим соком. Слипшиеся от пролитого вина шкуры на полу, которое уже давно успело высохнуть, оставив после себя красное пятно, на каменном полу по соседству. Во всяком случае, мне кажется что это было вино, хотя может и нет. На верхних полках стеллажа угнездились статуэтки, вповалку, как будто небрежно убранные и забытые, а на остальных разместились коробки и банки, с самым разнообразным содержимым: травы, камни, в некоторых что-то скреблось, другие безмолвствовали… Выглядело все это как некий гибрид жилища завзятого холостяка с подсобным помещением заводской столовой. Не хватало только вечно пьяного грузчика для антуража.

Не задерживаясь особо, Мбаи проследовал по лестнице наверх. Бедное творение местных зодчих скрипело под его поступью, будто угрожая проломиться в любой момент. Делать нечего, пришлось подняться следом за ним. Открыв дверь в лабораторию, шаман смахнул с кресла какие-то крошки и шелуху, а также прочий мелкий мусор, ткнул в него пальцем и предложил мне присесть, в своей манере:

— Прижми задницу, имашшах.

Попутно, он достал жаровню, водрузив ее прямо на стол, сыпанул в нее угля с горкой, и ткнув пальцем разом ее запалил докрасна, так что при этом несколько углей разлетелись по комнате, и теперь дымили по углам. К счастью, каменный пол гарантировал отсутствие возгораний, однако судя по отметинам на шторах, парень не слишком то беспокоится о пожарной безопасности, по их виду можно было бы предположить, что это была единственная вещь, спасенная погорельцами, с которой они не нашли сил расстаться. Вся в прожженных дырах, с опаленными и засаленными местами. Похоже об нее и руки вытирали не раз. Тем временем, Мбаи открыл небольшую коробку, стоявшую рядом с металлическим столом, скорее даже верстаком, и извлек из нее аккуратный шар, без единого шва, по видимому сделанный из латуни, судя по желтоватому отблеску на его поверхности. Покрутил его в руках и закопал в угли, после чего наконец обратил внимание на меня.

— Итак, имашшах, расскажи мне о себе.

Не видя в том ничего дурного, я пустился в рассказ, опуская незначительные подробности. Полуприкрыв глаза Мбаи слушал. Когда я дошел до момента, когда воевал с охраной, он на секунду приподнялся, сунул руку в угли и выудил оттуда все тот же шар. После чего стукнул его сверху легонько, так что через мгновение у него в руке оказалась чаша, наполненная чем то дымящимся.

— Армейские рационы. — счел нужным пояснить он. Вот те на, а я то ожидал ритуала какого. Н-да, а тут аналог микроволновки и супа быстрого приготовления.

Пока я продолжал рассказ, он уплетал эту консерву ножом. Когда речь дошла до портала, он пододвинул мне кусок бумаги, которым, наверное, можно было укутать целого быка, и попросил зарисовать, насколько возможно в подробностях. На память нынче я не жаловался, так что изобразил ее с геометрической точностью, каковую и пододвинул к нему. Я всякого ожидал, но не того что он подавится недоеденным продуктом, после чего будет кашляя прыгать по комнате, и наконец разразится диким, первобытным хохотом, складываясь пополам и хлопая себя ладонями по бедрам. Наконец, я дождался от него комментария. По прежнему, периодически всхрюкивая и вытирая выступившие слезы, он произнес:

— Имашшах, ты…ой… убил меня. Знаешь что ты сделал? Вот это — тут он потряс передо мною листом с зарисовкой печати, — портал, с помощью которого избавляются от опасных отходов. Он вообще не предназначен для безопасной транспортировки живых существ. И мало того, вместо копеечного источника энергии, ты угробил драгоценнейший фолиант, за который тут многие бы отдали если не жизнь, то правую руку точно.