Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Анекдот массового поражения

– Нет! В самую… ну… дрянь, в общем. После каждого Тумана должно отследить все изменения, сделать нужные замеры и исправить карты. Шляться можно сказать прямо по аномалиям. Целоваться с ними и обниматься, вот! А он, псих, наладился. Сам. Без приказа. Говорю же, придурок!

– А все-таки, откуда ты взялась? – поинтересовался рыжий, отмахнувшись от рассуждений своего коллеги. – Странная ты. Как бы и нездешняя.

– Ой, ребята, вы все равно не поверите, – сообщила им Крысуля. – Со мной вечно дурацкие истории получаются. Моя подруга монстряшка считает, что это у меня Свойство такое.

– Свойство? – переспросил «Зигфрид» и попытался отодвинулся подальше. Учитывая тесноту, это у него получилось не очень.

Крысуля развеселилась.

– Уж мое-то Свойство точно заразно, – сообщила она «Зигфриду», наклоняясь к нему еще доверительнее. – Ох, знал бы ты, сколько народу жалуется.

Тот отстранился и посмотрел недоброжелательно.

– Ты, подруга, так не шути, – посоветовал рыжий. – У нас придурков много, можешь и огрести когда-нибудь за свой дурацкий юмор. А с историей твоей чего ж не понять? Вы, ватажники, народ азартный. Увидела проход, залезла, а он взял, да и закрылся. И пройти домой ты теперь не можешь. И что делать не знаешь. Ага?

– Вроде того, – восхитилась Крысуля. Парень описал ситуацию очень даже близко к истине.

– Ну, я так и понял. Потерянная локация. Бывает, – продолжал рассуждать тот. – Наша локация, например, называется локация номер четыре. А где три первые? Я тут как-то спросил у капитана Мигулина, так он меня чуть с потрохами не сожрал. Проходы в иные локации открываются раз в пять лет, а, говорят, случается – и по двадцать лет закрыты. Вот и пропадают ватаги. Находят иногда таких… робинзончиков. Говорю же, ватажники народ азартный. Вам бы только залезть куда-нибудь. А как выбираться, это вас начинает напрягать только потом, когда нормально выйти не получается. Вот и живете, как можете, по потерянным локациям. Ты, небось, и родилась там?

– Там, – согласилась Крысуля.

Что правда, то правда. Не здесь же.

– Вот чего я в упор понять не могу, как к вам попадают перекупщики? Никакой связи, вроде бы, нет, а перекупщики – вот они. Ты, конечно, не знаешь. Молода еще, чтобы посвящали в такие дела.

– Наверное, Свойство у них такое? – предположила Крысуля.

– Да заткнитесь вы, – рассвирепел вдруг «Зигфрид». – Если и с перекупщиками опасно иметь дело, то вообще непонятно, как жить!

Вертолет вдруг круто заложил вираж и пошел вверх. И в тот момент, когда за стеклом, которое Крысуля прозаически называла про себя «окошком», показалось небо, она увидела на фоне прозрачной синевы неправильной формы пятно, клубящееся черными тучами. Это же проход… точно, проход! Вот такой, воздушный. Ее деревенские друзья о таком не рассказывали. Ну да, откуда же им о нем знать? У них вертушки нет.

Вертолет упорно продолжал переть вверх. И вдруг антураж за окном изменился так внезапно, как будто переключили программу телевизора. Теперь они шли совсем низко над землей, точнее, над потоками огненно красной лавы, медленно ползущими между черных скал. А сверху, как в зеркале – черное небо, расчерченное красными всполохами.

– Красота-а! – взвыла Крысуля, влипнув в «окошко» с таким энтузиазмом, что буквально расплющилась об него физиономией. – А что здесь можно собрать, ребята?

– М-да… Говорю же, ватажница, ей бы только хабар. Мозги набекрень. – хмыкнул рыжий. – Мотать отсюда надо, и побыстрее. Мы бы ни в жисть не полезли, если бы не раненые на борту. Добраться до больницы можно и побезопаснее, но уж больно долго.

Словно в доказательство его слов лава вдруг вспучилась огромным красным пузырем и выстрелила вверх длинным огненным протуберанцем. Хорошо, что мимо.

– Да тут уж и не знаешь, что безопаснее, – сказал «Зигфрид», нервно покосившись на опадающий протуберанец. – Или вот так, или торчи в вертушке рядом с монстрами черт знает сколько времени. Да и с тобой тоже, странная ты наша. Никак понять не могу, то ли ты чистая, то ли нет. А с медиков потом даже дезинфекции никакой, чтобы выпить спирта не допросишься. Сами жрут, паразиты, лакают почем зря, нет чтобы с кем другим поделиться. Его гонят из грибов, чистейший, двойной перегонки, и работают в пищевом комбинате на этом деле одни вредные старухи – ни за что тебе не дадут, паразитки. На универсальном клее и бабы молодые, и даже мужики. Да только клей этот, он хоть и на спирту, но чистить его вспотеешь. Вот кому лафа, так это медикам. Лакают почем зря, что медики, что медички. Но что характерно, даже дежурному по больнице военному патрулю не дают, сволочи. Дежурства по больнице самая мерзкая штука. Сплошная тоска – идешь по коридору, а вокруг – запах. Обалдеть

Крысуля не отреагировала, увлеченно пялилась наружу. Но любоваться стильненькой готического вида локацией ей довелось не долго. На этот раз они пошли вниз, в глубокую расщелину. И оказались вдруг над хорошо знакомой каменистой пустыней. А вон, совсем близко, маячат пресловутые Белые Горы, ее давняя мечта. Вот и свиделись.