Эсми Солнечный Ветер

— Откуда это у тебя? — справившись с шоком, выдохнула я.

— Двадцать минут назад на личный почтовый ящик прислали, — отозвался муж.

К горлу подкатила тошнота, сердце запоздало ускорилось. Я же откинулась на спинку кресла и, не отрывая коммуникатор от уха, устало прикрыла глаза.

Молчала. А Тамир не торопил. И, нужно отдать ему должное, ни в чем не обвинял. Просто ждал пояснений.

— У тебя доступ к архиву Верховного суда Альянса есть? — наконец отмерла я.

— Найду, — отозвался муж. Тут же встречный вопрос задал: — А что там?

— Года три назад, большой коллективный иск в адрес одной из телекомпаний. Той, которая протранслировала этот фильм по галавидению и в сети.

— Фильм? — В голосе Тамира прозвучало недоумение.

Пришлось пояснить:

— Этот ролик — фрагмент большого фильма, посвященного самым рейтинговым артистам. То есть досталось не только мне, а практически всем. Это якобы расследование построено по принципу: много правды, чуть-чуть лжи и мастерское передергивание фактов. Съемками с участием двойников авторы фильма тоже не погнушались. В итоге вышло то, что вышло.

— То есть…

— Нет, — перебила я. Прозвучало довольно жестко, потому что на смену шоку пришла злость. — Я никогда не лечилась от наркомании, абортов тоже не делала. И интимные услуги на частных вечеринках ни разу в жизни не оказывала!

— Ясно, — выдержав паузу, выдохнул Тамир.

Ну а я… завелась! Причем так, что едва не швырнула коммуникатор в стену. Просто ролик был действительно мерзким, и тот факт, что я снова вынуждена за него оправдываться, мягко говоря, бесил.

Понимание того, что разговариваю не с кем-нибудь, а с мужем, что разговор в моих же интересах, бесил еще больше. Но я должна была собраться с силами и информацию до Тамира донести.

Пришлось глубоко вздохнуть. Потом еще раз, и еще… И продолжить, не скрывая совершенно трешевого настроения:

— Тамир, я могу объяснить и аргументировать каждый кадр этого ролика, но думаю, что материалы судебного дела информативнее. В рамках расследования проводились экспертизы, имеются показания множества свидетелей, официальные ответы из клиник. Я очень тебя прошу — зайди в архив Верховного суда и посмотри.

— Эсми… — улучив момент, встрял муж — Успокойся. Не нервничай.

Интонации главнокомандующего сказали о том, что оправдываться действительно не нужно, что он мне верит. Но мнение Тамира было не единственным поводом для истерики…

— Авторов этого фильма телекомпания не выдала, взяла всю ответственность на себя. И компанию, как единственного правообладателя, обязали уничтожить фильм и все копии. А они…

— Значит, мы подадим жалобу о нарушении судебного решения, — спокойно сказал муж.

— Да, но если ролик был скопирован из сети в обход защиты…

— То это ничего не изменит, — перебил Тамир. Добавил тихо, но решительно: — Я все равно эту телекомпанию разорю.

Вот… скажи подобное кто-то другой, я бы отмахнулась и не поверила. А сейчас — замерла и даже немного протрезвела. И поняла, что думаю совершенно не о том. В данный момент злость на репортеров сродни желанию разбить коммуникатор. Это просто эмоции, закономерные, но бессмысленные.

Сделав пару глубоких вздохов, я задала новый, куда более актуальный вопрос:

— Кто именно прислал тебе ролик?

Муж ответил с заметной неохотой:

— Пока непонятно. Выясняю.

— Что значит «непонятно»? — нахмурилась я.

— ID-устройство, с которого пришло сообщение, ни в каких базах не значится, и почтовый ящик левый.

Я нахмурилась сильней, а Тамир продолжил:

— Тот, кто выслал этот материал, имеет представление о моих возможностях, и он постарался сохранить анонимность. Но я все равно найду. Обещаю.

Поводов сомневаться в муже у меня, разумеется, не имелось. А вот поводы подозревать одно совершенно конкретное лицо, наоборот, были.

— Тамир, извини, возможно, я не права, однако, учитывая вчерашнюю встречу и разговор…

— Не извиняйся, — сказал главнокомандующий. — Я тоже Зарию подозреваю. Но предъявлять обвинения раньше, нежели найду доказательства, не буду. Это неправильно. К тому же Зария не единственная, кому может быть выгодно твое падение.

— Только не говори, что намекаешь на свою маму, — выдохнула я.

— Не скажу, — помедлив, отозвался Тамир.

В его голосе прозвучало нечто очень странное, и я напряглась сильней. И тут же услышала:

— Эсми, есть еще кое-что, о чем я обязан предупредить. Понимаю, тебе сейчас трудно, но попробуй отнестись философски. В конце концов, это уже случилось, и эмоции ничего не изменят.

— Говори, — не выдержала столь долгой преамбулы я.

Муж шумно вздохнул и действительно сказал…

— Ролик выслали не только мне. Его также отправили в канцелярию императора и маме. Изъять письмо из канцелярии я не могу — это единственная часть риторской сети, к которой у меня нет полного доступа. В том же, что касается почты мамы… — Тамир взял короткую паузу, но все-таки договорил: — Видео она уже посмотрела.

Слов… нет, не нашлось. Меня будто чем-то тяжелым по голове огрели и землю из-под ног выбили. Я даже утратила понимание того, где нахожусь и кто я вообще такая. Состояние продлилось буквально несколько секунд, но все-таки.