Эссе

«Двенадцать»

…Опять навстречу несётся вскач,Летит, вопит, орет лихач…Стой, стой! Андрюха, помогай!Петруха, сзаду забегай!..Трах-тарарах-тахтах-тахтах!Вскрутился к небу снежный прах!..Лихач — и с Ванькой — наутёк…Ещё разок! Взводи курок!..Трах-тарарах! Ты будешь знать,. .Как с девочкой чужой гулять!..Утек, подлец! Ужо, постой,Расправлюсь завтра я с тобой!А Катька где? — Мертва, мертва!

Простреленная голова!Что, Катька, рада? — Ни гу-гу…Лежи ты, падаль, на снегу!

Чему могут научить такие строки: «Летит, вопит, орет лихач» или «Петруха, сзаду забегай!» или «Лежи ты, падаль, на снегу!» или «Трах-тарарах! Ты будешь знать, Как с девочкой чужой гулять!..» Такое впечатление, что автору общение с деклассированными элементами доставляет немалое удовольствие.

«Чернец»

Здесь на соломе, в келье хладной,Не пред крестом я слезы лью;Я вяну, мучуся, люблю,В печали сохну безотрадной;Весь ад, все бешенство страстейКипят опять в груди моей,И, жертва буйного страданья,Мои преступные рыданьяТревожат таинство ночей.

Строка, рифма, слово — здесь все на своих местах. Эмоции переполняют героя поэмы. Переживая за него, невольно сочувствуешь ему, хотя он взял на душу грех, что видно из текста.

«Горы»

Гора горевала (а горы глинойГорькой горюют в часы разлук),Гора горевала о голубинойНежности наших безвестны.

Интересно, как это могут горы глиной горькой горевать в часы разлук? Даже если предположить, что горы являются одушевленными предметами, такую несуразицу простить трудно автору этих строк. Здесь налицо эксперимент, который заслуживает название — «провал».

«Нищий»

И, как безумный, долго яОчей недвижных не сводя,Стоял над бездной; стыла кровь,Хладела грудь; но младость вновьСпасла мне жизнь — и я опятьСтесненной грудью мог дышать!..

Высокий стиль! Здесь Поэзия пишется с заглавной буквы!

«Реквием»

И упало каменное словоНа мою еще живую грудь.Ничего, ведь я была готова,Справлюсь с этим как-нибудь.У меня сегодня много дела:Надо память до конца убить,Надо, чтоб душа окаменела,Надо снова научиться жить.А не то… Горячий шелест лета,Словно праздник за моим окном.Я давно предчувствовала этотСветлый день и опустелый дом.

Текст стихотворения разочаровывает. Он явно не соответствует заглавию своими банальными выражениями: «Справлюсь с этим как-нибудь; Надо снова научиться жить; У меня сегодня много дела». Повторения «каменное, окаменело» в одном стихотворении говорит о том, что автору не хватает запаса слов. Что касается «памяти», которую автор желает «до конца убить», не выдерживает критики, как и выражение «Горячий шелест лета». Лето не может шелестеть — шелестит листва.

«Войнаровский»

И ты печально не гляди,

Не изъявляй мне сожаленье,И так жестоко не будиВ моей измученной грудиТоски, уснувшей на мгновенье.

Какой слог! Как замечательно сказано о тоске! Какой мастер слова!

«Речь о пролитом молоке»

"Бога нет. А земля в ухабах"."Да, не видать. Отключусь на бабах".Творец, творящий в таких масштабах,делает слишком большие рейдымежду объектами. Так что то, чтотам Его царствие, — это точно.Оно от мира сего заочно.Сядьте на свои табуреты.

Воспринимать серьезно такой набор слов никак нельзя.