Эссе о доброте

А вот славы хочется почти всем. И славы большой, желательно всемирной. То, как тяжело и изнурительно трудятся истинные интеллигенты-аристократы, с какой степенью самоотречения и самоотверженности, отвержения многих распространённых и общепринятых благ и удовольствий, остается вне поля зрения девяносто девяти процентов людей. Им интересен только процесс возведения интеллигента или просто таланта на пьедестал славы.

Иметь славу интеллигента, но приложить для этого даже всего десять процентов от усилий интеллигента, представляется для девяносто процентов людей категорически неприемлемым. Вот такая специфическая логика мышления. Урожай с огорода хочется получить качественный и обильный, а вот ухаживать за огородом усердно и добросовестно почти не хочется. Или хочется, но крайне редко и без особого энтузиазма.

Как же всем хочется быть чем-то уникальным и эксклюзивным, особенным и оригинальным. И в тоже время, как показывают наблюдения автора за последние сорок лет, даже миссия «просто хорошего человека» для трех четвертей нашего современного общества оказывается, что называется, не по плечу. Ибо, это всегда был большой и серьезный труд ума и души. А в нынешнее время это труд еще в три раза больше и сложнее. Миссия же замечательного человека остается недоступной уже как минимум, для девяноста пяти процентов людей. Хотя бы в силу того, что и отдельные люди, и общество, и государство имеют об этом очень смутное и туманное, предельно абстрактное представление, хотя, на самом деле, все имеет вполне конкретное содержание. Миссия талантливого человека оказывается трудно реализуемой даже для девяноста процентов действительно талантливых людей, которых, в лучшем случае, десять процентов людей от всего населения. В итоге получается, что, в лучшем случае, лишь один процент людей достигает мало-мальски существенной ценности для общества. А относительно существенной ценности, даже из последней категории людей, достигает только один из десяти. То есть лишь один из ста тысяч людей. И это необходимо понимать как отдельным людям, так и обществу в целом, политической и идеологической, интеллектуальной и культурной элите, в первую очередь.

При этом, следует четко понимать тот момент, что даже создание максимально благоприятных условий для развития и реализации творческих способностей действительно талантливых людей на конкретном этапе развития человеческого общества, к сожалению, не приведет к быстрому появлению принципиально большего числа очень одаренных людей. Их процентный состав, условно говоря, остается, по большому счету, на прежнем уровне. Другой вопрос, что, если такая очень совершенная общественная и государственная политика, и идеология, философия и психология сохранится двести-триста лет непрерывно (что представляется весьма мало вероятным даже чисто теоретически), то тогда Высшие силы могут придти к выводу о том, что некоторые акценты в их отношении к тому или иному конкретному народу можно несколько изменить. Но не принципиально и не навсегда. Но это лишь чисто теоретический момент диалектики бытия человечества. А, на самом деле, повышение уровня гармонии общества и государства даже на десять процентов требует таких больших и длительных усилий, что об этом, к сожалению, мало кто, даже из числа самых умных, догадывается. Ибо, это требует знания, понимания и умения адекватно и эффективно применять духовные и психологические законы и правила бытия вообще, и человеческого, в частности.