Есть!

Гриша только начинал тогда трудиться су-шефом в «Эдельвейсе». Все силы в этом ресторане были ухнуты в пользу дизайна помещения и красивой одежды ганимедов: на собственно кухню у хозяев не хватило пороху. Сейчас об «Эдельвейсе» у нас в городе никто не помнит, но лет десять назад это было знаменитое место! В конце концов вкусно поесть можно дома или в узбекской забегаловке, но где вы встретите меню, вырезанные на деревянных дощечках? А клетчатые фартуки, которые там давали вместо салфеток? И живой, живее всех живых, огонь в камине, облизывающий дровишки, как кошка облизывает своих пока еще не утопленных котят…

На кухне между тем царили разор и катастрофа – и поддерживал все это в рабочем, так сказать, состоянии высокооплачиваемый столичный повар Анатолий Градовский. В столицах Градовский не удержался, сполз, как чулок по ноге небрежной дамы, к нам в провинцию – и пустил мощный корень в ресторане «Эдельвейс». Ганимеды сплетничали, что корень этот очень активно обихаживала жена хозяина лавочки Эльвина Куксенко, практически жившая в «Эдельвейсе» и коротавшая в ресторане замужние вечера.

Гриша не хотел слушать сплетен: ему претили разговоры про внебрачные амуры. Он и кино про супружеские измены не мог смотреть. Мучился, представляя Нателлу с чужим мужиком, и страдал страшно.

Уцененный повар Анатолий Градовский, знакомя Гришу с трудовым коллективом, брал каждого за шкирку, как напроказившего кота, и подталкивал вперед:

– Вот это наша Даша, фейнер, блин, кондитер.

– А это – Стелла-овощерезка.

Стелла походила скорее на стелу – плоская, высокая, с широкими плечами, она терпеливо сносила дурные манеры шефа, явно к тому же подсмотренные у кого-то уважаемого. В момент знакомства Стелла трудилась над салатами из редьки – и от тепловато-гнусного, зубного духа в комнатенке было нечем дышать.

Градовский очень вовремя увел Гришу к рыбной девушке Анжеле, а впрочем, у нее пахло еще пуще.

– Анжела, наша рыбка. Царица разделки, враг чешуи. Маша и Наташа – посудные принцессы.

Гриша старался не смотреть в глаза работницам, ему стыдно было за глупую грубость шефа – вот удивился бы он, подсмотрев в этих глазах не отвращение и ненависть к начальству, а самую что ни на есть искреннюю женскую симпатию!

Градовский умел нравиться дамам. Он не любил людей и не подозревал, что им бывает больно, а такие обычно нравятся. Зато как повар Градовский был середнячок. Голая техника – ни на одной струне, ни на двенадцати никогда не сыграет так, чтобы сердце зашлось. Это встречается у некоторых писателей – и метафоры на месте, и сюжет крепок, будто броня, и тема актуальная, а души – не хватает. Нетути! И все распадается без нее, без этой души, – все разваливается по страницам, словно в плохо склеенной книжке.