Эстафета разума

А была у нас там соседка по дому, из другого флигеля. Работала она на станции кем-то, я уж и не помню. И ее-то почти уж не помню. Только была она очень добрая и совсем одинокая. Но это все детали. Так вот, соседка эта почему-то меня особенно любила и называла Гошиком. Встретит во дворе, погладит по голове: «Как дела, Гошик?» Или сунет мне в рот вкусное что-нибудь: «Ешь, — скажет, — Гошик, ешь…» Чудесная женщина.

Яснее же всего мне помнится, как она утешала меня во всяких горестях. Прижмет, бывало, меня к боку, покачает-покачает и говорит: «Не тужи, — говорит, — Гошик, все пройдет, все образуется!..»

Все это пока только вступление, граждане. А петрушка та произошла со мной в позапрошлом году, на Таймыре. Работали мы тогда на побережье, картировали метаморфические толщи, на мигматитах работали…

— Ну, пошла терминология! — с отвращением произнес Боб, да и прочие загудели недовольно.

— Верно, — с легкостью согласился Жора, — это все я обязательно растолкую, ведь вся суть в этих самых мигматитах-то и есть. А терминология у нас, геологов, не хуже прочих: из родимой Греции да из латыни. Так вот, значит, объясняю, что это за такое — метаморфические породы…

— «Мета» по-гречески «после», — встряла медичка Света.

— Правильно. Ну, а метаморфические породы и есть — «после». Образуются они из изверженных и осадочных первоначальных пород под воздействием высоких температур, давлений и химических преобразований. Ясно вам это, а? Ну я ж вам не лектор. Про гнейсы-то слышали? Полно их на Карельском перешейке. Слышали? Слава тебе, господи! Вот эти гнейсы образовались из первичных гранитов таким манером. А песчаники, например, при таких условиях превращаются в кварциты или там сланцы. Это элементарно. Сейчас любой двоечник это понимает.

— Валяй дальше, — поощрили Рысина слушатели.

— Дальше. Существенно еще то, братцы, что в условиях высоких температур и давлений, на больших глубинах, преобразования пород могут идти аж до стадии плавления. Плавятся породы не враз, а начинается это с более легкоплавких минералов: полевых шпатов, кварца. А эти минералы, прошу учесть, — светлые. Плавятся они и в полужидком этаком состоянии выжимаются вверх по трещинам в нерасплавленных породах, раздвигают их, ну и застывают потом светлыми полосами на темном фоне.

— Вроде зебры, да? — подсказала Сашуля.

— Умница, — похвалил Жора. — Стало быть, эти вот смешанные породы и называются мигматитами, на которых я тогда работал. Но тут придется еще кое-что уточнить. Среди мигматитов, братцы, различают кучу разновидностей, отличающихся строением…

— А короче нельзя? — снова не выдержал Боб. — Породы, породы… Мы ж не из той породы, мы же при технике всю жизнь. Неужели без этого нельзя? Ты нам сам случай давай!

— Нельзя короче! — озлился Рысин. — Без этого вы самой сути не поймете! Терпите, раз взялись слушать!

Виталька подмигнул Бобу и успокаивающе толкнул Рысина плечом: слушаем, мол, слушаем.

— Так вот об этом самом строении. Светлые прожилки бывают самой разнообразной толщины и длины, а главное — самой разнообразной конфигурации. — Рысин пальцами в воздухе изобразил замысловатую змейку. — Артерии-вены представляете? Ну, а среди мигматитов есть разновидности под названием «артериты» и «вениты» — тут по облику полная аналогия. Ну и наконец, еще одна разновидность мигматитов — «птигматиты». К сведению полиглотов, — покосился Рысин на Светлану, — «птигма» это по-гречески «складка». Это суть ее и определяет. Тонкие, аж тончайшие складочки, а изогнуты так, что порою диву даешься: змейки, спиральки, загогулинки, запятулинки, прямо арабская вязь; длинные, короткие… В общем — разнообразие невообразимое. Вот тут и конец ликбезу. Запомните только одно: есть в природе, описаны в научной литературе, изучены, сфотографированы тонкие причудливые жилки — светлые на темном фоне. Уф!

Геолог Рысин перевел дух и продолжал так:

— А теперь представьте себе таймырское побережье в сентябре. Колотун. Снег уже выпал. Ветер с норда дует в морду. Карская волна о берег шлепает битым льдом. Работа еще не доделана, а до самолета — две недели всего. Да…

— У-у-ти, мой бедненький! — протянула к нему губы хозяйка.