Эта девочка Моя

— Ты там уже целую вечность. Выходи, я приготовил нам обед.

Я выключаю воду и выхожу из душа, мои движения почти механические, как и то, как я себя чувствую.

Я робот с основными функциями, но без чувств.

Высушив волосы, я одеваюсь, выбирая одежду из кучи на тумбочке, которую Марк положил для меня. Я открываю дверь и вижу, что он все еще стоит в коридоре и ждет меня. Он мягко улыбается мне, и я знаю, что должна улыбнуться в ответ, хотя бы из вежливости, так поступают все нормальные люди. И все же я не могу заставить свои губы хотя бы немного растянуться.

Неужели я теперь всегда буду такой? Эта мысль меня не беспокоит.

Мы садимся за стол, где нас ждут две тарелки с бутербродами. Горячие бутерброды с курицей, сыром и листьями салата. Это мои любимые, именно поэтому Марк их приготовил.

К сожалению, у меня все еще нет аппетита, поэтому я просто смотрю на него. Когда он это замечает, то подталкивает тарелку еще ближе ко мне и приказывает мне есть. Взяв бутер, я откусываю маленький кусочек.

— Диан, я действительно думаю, что тебе стоит поговорить хоть с кем-нибудь, — начинает Марк, его голос мягкий. — Ты знаешь, что можешь поговорить со мной, но если ты не чувствуешь себя комфортно, ты можешь поговорить с кем-нибудь еще. Я могу пригласить кого-нибудь, тебе даже не придется выходить.

Я продолжаю жевать еду, даже не смотря на него. Я не хочу говорить ни с ним, ни с кем-либо еще. Я просто хочу забыть и остаться одна. Все, чего я хотела, когда вернулась сюда, — это нормальная жизнь.

Я уже так много потеряла, а тут я потеряла все снова.

— Прости, что заставил тебя прийти на ужин тогда. Я был слишком глуп. Не понимал, почему ты сходишь с ума из-за встречи с ним. Я понятия не имел, насколько все плохо на самом деле. Черт, Кир творил такое дерьмо… но то, что он сделал с тобой… я никогда бы не подумал, что он способен на такое.

Его имя вызывает эмоции, гнев или, может быть, печаль?

Я не знаю… но одно я точно знаю, я не хочу слышать его имя, только не сейчас, а может быть, никогда.

— Он заплатит за то, что сделал с тобой. Он мой брат, и я люблю его, но у него не было права делать то, что он сделал.

Марк ударяет кулаком по столу, но я даже не вздрагиваю от этого действия.

— Пожалуйста… — мое горло пересохло, поэтому слова даются с трудом. — Пожалуйста, остановись.

Я смотрю на него, и он кивает, пытаясь сдержать свой гнев. За все годы, что я его знаю, я никогда не видела его таким злым.

— Мне жаль… — он резко выдохнул. — Я просто пытаюсь понять все это и злюсь, потому что не могу. Я не понимаю.

Я не рассказываю ему, что тоже не понимаю, что внутри я настолько сломлена, что мне больно дышать, больно чувствовать, как бьется этот дурацкий орган в моей груди.

Я переживу это, если мне никогда больше не придется встречаться с ним лицом к лицу, если мне никогда не придется думать о том, что произошло. Если не думать об этом, значит, этого вообще не было.

Схватив свою тарелку, я встаю и выбрасываю ее содержимое в мусорное ведро, а затем ставлю ее в посудомоечную машину и иду обратно в зал.

— Диан.

Я морщусь, когда слышу, что он произносит мое имя, но игнорирую это. Я не хочу говорить. Я не хочу думать.

Жизнь лучше без этих эмоций… лучше без боли.

Глава семьдесят девять

Проходит еще три дня, каждый день состоит из одного и того же. Проснуться, принять душ, поесть, лечь в постель, снова поесть. Марк не пытается снова заговорить со мной о нем, и я благодарна ему за это.

Сегодня я расположилась в гостиной, а не в спальне, что, полагаю, является небольшим шагом вперед. Хотя на самом деле я не знаю. Все, что я делаю, это проживаю свою жизнь как оболочка человека, которым я когда-то была.

Я смотрю в окно, смотрю на задний двор, смотрю в пустоту. Я слышу, как Марк в своей комнате переставляет вещи. У него звонит телефон, и через секунду он отвечает.

— Да, я знаю.

Его голос монотонный, как и моя жизнь сейчас.

— Ну, он же сам это устроил. Отстранение — наименьшая из его проблем, в данный момент.

Я должна что-то чувствовать, хоть что-то, слыша, как Марк говорит о том, что его отстранили, но мне все равно. У меня нет никаких эмоций по отношению к тому, что я слышу.

Гнев, печаль, ненависть — эти чувства давно прошли, остались позади вместе с прежней Дианой.

— Она справляется настолько хорошо, насколько может справляться человек, прошедший через то, что она пережила.

Марк звучит разочарованно, но я не могу заставить себя поддержать его.

— Да, я дам тебе знать, если что-то изменится.

В доме снова воцаряется тишина. Стул в комнате Марка скрипит о деревянный пол, и мгновение спустя я ощущаю в комнате его присутствие. Он ничего не говорит, и я думаю, что возможно, он ушел.

Затем я слышу как он прочищает горло.

— Папа хочет увидеть тебя… поговорить с тобой…

Я тяжело сглатываю от его слов, но ничего не отвечаю. Мне нечего сказать, и его приход сюда и разговор со мной ничего не изменит.