Эта идея должна умереть. Научные теории, которые блокируют прогресс

Чтобы направить пагубный социально-психологический империализм в русло других наук о поведении и получить право утверждать, что человек и в самом деле ориентирован на помощь сородичам, следует вывести из употребления буквальное понимание знаменитого афоризма Аристотеля.

Конечно же, социальность – доминирующая сила в формировании мысли человека, его поведения, физиологической и нервной активности. Однако энтузиазм, который вызывают понятия «социальный интеллект», «социальные гормоны» и «социальное познание», должен сдерживаться свидетельствами того, что социальность не дается легко, не возникает автоматически и не существовала вечно. По той причине, что наш (социальный) мозг, (социальные) гормоны и (социальное) познание, на которых основаны все социальные процессы, должны быть активизированы, прежде чем начнут в самом деле «работать на нас».

Одно из наиболее привлекательных на первый взгляд доказательств автоматизма социальной природы человека появилось в результате знаменитого анимационного фильма Фрица Хайдера и Марианны Зиммель (1944), в котором два треугольника и круг перемещались внутри и вовне прямоугольника[52]. В фильме «играют» только геометрические фигуры, однако участники эксперимента практически не могли воспринимать эти объекты иначе, как людей, конструируя вокруг их передвижений социальную драму. Более внимательное изучение этого фильма и статьи авторов, в которой описывается данный феномен, позволяет понять, что восприятие геометрических фигур как социальных субъектов не происходит автоматически, но провоцируется характером стимулов и общей ситуацией. Экспериментатор намеренно уподобляет движение фигур траекториям социального поведения; при изменении траекторий уровень социальной реакции снижается. Более того, участники оригинального эксперимента получали подсказку – язык и характер полученных ими инструкций поощряли их рассматривать ситуацию как социальную. Возможно, человек и предрасположен к тому, чтобы рассматривать мир сквозь «социальную» призму, но он не делает этого автоматически.

Несмотря на то, что мы способны к эмпатии в большей степени, чем другие животные, – мы умеем понять ход мыслей другого человека, умеем сопереживать, заботиться о ком-то и проявлять щедрость, – мы не всегда делаем это охотно, с легкостью и равномерно. В основном наши проявления доброты, заботы и участия направлены внутрь нашей собственной малой социальной группы, и мы совершаем эти действия за счет тех, кто вне этой группы. Наш альтруизм не всеобъемлющ; он выборочен. Это наблюдение подкреплено открытием того факта, что гормон окситоцин, давно считающийся ключевым в формировании социальных связей, способен не только усиливать привязанность к «своим», но и активировать защитную агрессию по отношению к «чужим». В ходе других исследований было выявлено, что самоотверженная любовь между членами группы развивалась параллельно с враждой между группами, причем именно сообщества, наиболее высоко ценящие внутригрупповую преданность, наиболее склонны к насилию против «чужих».

Наша, возможно, важнейшая социальная способность – то, что мы обладаем моделью психического состояния человека, то есть способны понять чужую точку зрения. Но эта особенность способна усилить конкуренцию в той же степени, в какой она усиливает кооперацию: наше восприятие предрасположено к эмоциям и желаниям тех, кто нам симпатичен, но при этом мы склонны предвзято подозревать в эгоизме и неэтичных мотивах тех, кто нам не нравится. Чтобы попытаться понять точку зрения другого человека, нам прежде всего нужны мотивация и необходимый уровень когнитивных способностей. А поскольку оба эти ресурса ограничены, то такова же и наша способность к социальному взаимодействию. Таким образом, эффективность любого вмешательства, имеющего целью лучше понять другого человека – будь то эмпатия, доброжелательность или сострадание, – изначально ограничена. В какой-то момент источник, питающий нашу рабочую память, на которой основаны наши наиболее ценные социальные способности, неизбежно иссякнет.

Поскольку наши социальные интенции по большей части неавтоматичны, направлены внутрь собственной группы и имеют пределы, то общепринятую версию афоризма Аристотеля мы можем оставить истории. В то же время представление о том, что человек «по своей природе» социален, легло в основу множества важных идей: о том, что человеку для выживания необходимы другие люди; о том, что человек, похоже, постоянно готов к социальному взаимодействию; о том, что изучение специфических социальных аспектов функционирования человека – чрезвычайно важная задача.

Доказательная медицина

Гэри Клейн

Психолог, старший научный сотрудник Macro Cognition LLC. Автор книги Seeing What Others Don’t («Видеть то, что другим не под силу»).