Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

О том, чьим помощником был секретарь президента Академии наук А.Г.Чернов, говорят штрихи его биографии. После Гражданской войны 20-летний Чернов работал в Крымском обкоме ВКП(б), когда в Крыму, оптом и в розницу, чинили расправу над не успевшими бежать врангелевцами. В 1927–1931 годах Чернов – штатный сотрудник ОГПУ. В конце 1930-х он «помощник» директора МХАТ, замначальника Дома культуры железнодорожников. С начала войны приставлен к президенту Академии наук. Вот короткая запись в дневнике С.И.Вавилова – от 3 декабря 1944 г.: «Вчера с визитом у президента В.Л. Комарова в его купеческом особняке на Пятницкой. Удушливая сцена. В присутствии двух [пар] недреманных очей, секретарей Чернова и Шпаро».

Допустим, что вручение дипломов происходило в Алма-Ате, а задержка в несколько месяцев (поздней осенью, тогда как избрание состоялось в апреле) была вызвана обстоятельствами войны. Допустим также, что президент Академии наук

B. Л.Комаров не принял британского дипломата из-за «кожной болезни» и плохого знания английского языка (будто при нем не было переводчиков, и он никогда раньше не принимал иностранцев).

Но вот запись в дневнике С.И.Вавилова от 25 декабря 1942 года: «Николая, кажется, выбрали в Королевское общество».

Кажется! Мог ли он так написать, если бы сам расписался в получении «красиво оформленного диплома в виде свитка»?

В начале 1970-х, в читальном зале архива Академии наук (на улице Вавилова в Москве), мне довелось познакомиться с Александром Григорьевичем Черновым. Он был уже в возрасте, но держался молодцом и выглядел много моложе своих лет: худощавый, стройная спортивная фигура. Он охотно рассказывал о былом. Знал, конечно, что мне, как биографу Н.И.Вавилова, особо интересны любые подробности о нем и его брате. Но он говорил не о них, а в основном о С.А.Лозовском, председателе Совинформбюро, позднее расстрелянном по делу Еврейского антифашистского комитета. В годы войны, по поручению Лозовского, Чернов готовил статьи и речи В.Л.Комарова для советского иновещания… Причастен ли он к параше

, изложенной в книге Поповского от его имени, судить не берусь.

В.Д.Есаков, Я.Г.Рокитянский, другие биографы Н.И.Вавилова считали, что есть связь между его избранием в Королевское общество и отменой высшей меры. В пользу этого говорит близость дат: избрание Николая Ивановича – 23 апреля 1942 г., а его второе письмо наркому Берии – 25 апреля. Николай Иванович наверняка и раньше добивался возможности напомнить наркому об обещанном пересмотре ВМН, но ему этого не позволяли, а тут вдруг позволили!..

Но близость двух дат могла быть случайным совпадением. В противном случае вопрос решался бы без бюрократической волокиты, заявление не обрастало бы резолюциями долгих два месяца. К тому же, как мы знаем, формальная замена высшей меры 20-летним заключением судьбу Вавилова не изменила…

10

.

Читая дневники С.И.Вавилова, трудно отделаться от впечатления, что Мефистофель учинил Фаусту изощренную многолетнюю пытку. Земное существование сделалось ненавистным. Избавление виделось в том, чтобы уйти из жизни, сгинуть, распасться на атомы и молекулы, раствориться… А смерть не приходила…

Один из учеников Николая Ивановича рассказывал мне, как в 1944 году, приехав в Москву из эвакуации и стремясь что-либо узнать об участи своего учителя, он пришел в ФИАН к С.И.Вавилову. Институт только что вернулся из Казани, в здание вносили ящики с оборудованием.

Сергей Иванович оживился, узнав, что к нему пришел ученик брата. Он сказал, что Николай Иванович умер, но что невиновность его теперь доказана [?]. И добавил:

– Вы можете мне не поверить, но я сделал всё, что мог, даже больше, чем мог.

Всё ли? На этот роковой вопрос у меня нет ответа.

Мы помним его письмо к Викуше и письмо самого Веснина секретарю ЦК А.А.Андрееву. Мы знаем, что Сергей Иванович пытался воздействовать на президента Академии наук Комарова, чья уклончивость вызывала у него негодование и презрение. Похоже, что с аналогичными просьбами он обращался к «бороде», то есть Отто Юльевича Шмидту, знаменитому челюскинцу, вице-президенту Академии, партийцу с обширными связями в высших сферах власти. Поговорить о Николае Ивановиче «в Куйбышеве» ему обещал А.Ф. Иоффе.

А он сам?