Эта покорная тварь – женщина

Великое множество, и среди него множество великих, людей в разные времена утверждали, что любовь облагораживает, эстетизирует сексуальное влечение мужчины, однако очень немногие из них отождествляли любовь с ее объектом.

Тот же Петрарка, чья романтическая любовь к его Лауре стала едва ли не синонимом красоты отношений, высказался таким образом относительно объекта страсти:

«Когда-то я думал, что без женской близости мне не обойтись, а теперь я ее боюсь хуже смерти, и хоть меня часто тревожат самые злые искушения, но едва вспомню, что такое женщина, все искушения тут же исчезают и ко мне возвращаются мои свобода и покой».

Отношение к женщине лишь как к объекту наслаждения (в варианте гетеры) или как к родильной машине (в варианте жены) нашло самое широкое развитие еще в Древней Греции, где любовная страсть считалась не более чем болезненным проявлением.

---------------------------------------------------------------------------------------------------

ИЛЛЮСТРАЦИЯ:

«Но убегать надо нам этих призраков, искореняя

Всё, что питает любовь, и свой ум направлять на другое,

Влаги запас извергать накопившийся в тело любое,

А не хранить для любви единственной, нас охватившей,

Тем обрекая себя па заботу и вечную муку.

Ведь не способна зажить застарелая язва, питаясь;

День ото дня все растет и безумье и тяжкое горе.

Ежели новыми ты не уймешь свои прежние раны,

Если их, свежих еще не доверишь Венере доступной,

Иль не сумеешь уму иное придать направленье.

Вовсе Венеры плодов не лишен, кто любви избегает:

Он наслаждается тем, что дается без всяких страданий.

Чище услада для тех, кто здоров и владеет собою,

Чем для сходящих с ума.»

                                       ТИТ ЛУКРЕЦИЙ КАРР. О природе вещей

------------------------------------------------------------------------------

Эти тенденции со временем проникли и в религиозно-культовую сферу, коснувшись не только образа женщины как таковою, но и половой жизни вообще, которая была объявлена деянием, оскверняющим святилище, в то время как до этого процветала религиозная проституция и фаллические культы.

Официальным представителям божества — жрецам и жрицам предписывалось соблюдать строгое целомудрие.

Жрицы Диониса, например, должны были приносить клятву следующего содержания: «Я соблюдаю священные обычаи, я чиста, целомудренна, не запятнана тем, что оскверняет, и прикосновением мужчины».

Римляне казнили весталок, нарушивших обет девственности.

В те времена и возникло такое понятие как мизогиния— презрение к женщинам.

Наиболее ярко мизогиния проявилась в трагедии Еврипида «Ипполит». где главный герой излагает свое кредо в следующем монологе:

— О, Зевс! Зачем ты создавал жену?И это зло с его фальшивым блескомЛучам небес позволил обливать?Иль для того, чтоб род людской продолжить.Ты обойтись без женщины не мог?Что жены зло, мне доказать нетрудно.

Родной отец за дочерью, ееВзлелеявши, чужому человекуПриданое дает — освободиЕго от дочки только…

Мод влиянием греческой литературы и философии мизогиния проникла и в мораль римского общества, но особо широкое развитие она получила в возникшей еще в римскую эпоху религии христианства.

Христианская церковь канонически утверждает восприятие женщины как статуэтки, причем, непристойного характера.

В середине VI века Маконский церковный собор в числе прочих важных проблем рассматривал и такую: есть ли у женщины душа? Почти половина присутствующего духовенства категорически отвергла лаже само предположение об этом, и лишь с перевесом в один-единственный голос собор христианской церкви признал, что у женщины, хоть она и является существом низшего порядка, все-таки у нее имеется некое подобие души.

Религиозная философия средневековья однозначно и жестко закрепляет идею неполноценности женщины и определяет ей положение похотливой и нечистой во всех отношениях твари.

С тех же позиций рассматривала женщину и мусульманская религия. Как сказано в Коране, «мужья стоят над женами… аллах дал одним преимущества над другими».

Иудей в утренней молитве благодарит Бога за то, что Он не сотворил его женщиной.