Эта проклятая смена

— Вечером они вернулись. Вместе с Кириллом. Но мальчик был очень напуган, он, по-моему, не понимал, что происходит. Таращился на всех, как безумный, на расспросы не отвечал, и что с ним приключилось, остается загадкой. Его сразу в медпункт отвели, медсестра осмотрела ребенка, но, кроме царапин на руках, никаких травм у него не было. Скорее всего, он поранился о колючки и ветки, когда искал дорогу назад. Медсестра дала мальчику успокоительное, чтобы тот немного пришел в себя, стала его расспрашивать, что он видел и кто его так напугал. Кирилл с ней только заговорил. Медсестра нам потом сказала, что Кирилл ничего не помнит, был словно в забытьи, и где ходил — из памяти стерлось. Вроде он помнит привал, потом вроде он и другие мальчишки пошли смотреть окрестности, а дальше он ничего не помнит. Пришел в себя лишь вечером, когда услышал, что его зовут. Было уже темно, вокруг деревья одни, Кириллу стало страшно. Он боялся и деревьев, и темноты, и чего-то необъяснимого, что присутствует в лесу. Чего боялся мальчик — неизвестно, медсестра так и не узнала, напугал ли его кто или нет. Кирилл крикнул в ответ, позвал на помощь, потом пошел на зов и увидел людей с фонариками, которые его искали. У мальчика закружилась голова, он упал в обморок, его привели в чувство, но говорить он боялся. Так молча и дошел до лагеря, ничего никому не говоря. Только здесь, в медицинском кабинете, Кирилл отважился рассказать, что с ним было. Он сказал, что в лесу его могли услышать… Но кто или что — неизвестно. Даже медсестре стало страшно от его слов, как будто тут и в самом деле творится что-то сверхъестественное. Я с ней потом говорила, она сказала, что все это ей очень не нравится и что лагерь зря открыли — не надо было тут его делать, дурное это место. И что слухи не зря ходят, мол, теперь она в это верит. Я пыталась расспросить ее, о чем она говорит, но женщина велела мне в корпус возвращаться. Мы с Региной обсудили происшедшее с Кириллом, пытались зайти в интернет, чтобы посмотреть про лагерь. Надо было это раньше сделать, но разве мы могли представить, что тут такое начнет происходить! Да и не думала я, что здесь что-то нечисто… Мы кое-как отыскали место, где связь худо-бедно ловила, стали искать информацию о лагере. Оказалось, что в начале двадцатого века на месте лагеря было кладбище, которое со временем оказалось заброшенным. Недавно какой-то начинающий предприниматель вздумал устроить в лесу детский лагерь — мол, место здесь живописное, воздух чистый, населенные пункты далеко. Он сперва вообще о санатории думал — чтобы люди приезжали сюда лечиться, однако для санатория требуются очень большие вложения, и мужик этот был не уверен, что затраты окупятся. Это мы вдвоем с Региной додумали из того, что прочитали в интернете. Так вот, бизнесмен этот внес солидную сумму денег, нанял персонал и решил, что со временем проект станет приносить неплохие деньги. Он даже пригласил в лагерь журналиста, чтобы тот написал о лагере хвалебную статью — ну для рекламы. Сайт лагеря запустил, где расписывал и так и сяк это чудесное место для отдыха. Мы хотели посмотреть сайт, но загрузилась часть его, и то ничего интересного там не было. Сплошная реклама, и только… Но, как оказалось, и сайт, и хвалебные статьи принесли неплохой результат. Как только лагерь открылся, родители поспешили записать своих детей на летнюю смену. Даже удаленность лагеря от населенных пунктов никого не смутила, а о том, что раньше тут было кладбище, на сайте, само собой, не говорилось. Надо было смотреть о самом месте, где расположен «Лесной», а родители этого делать не стали — какая разница, главное, чтобы дети были довольны да кто-то за ними присматривал, а уж что раньше было на месте лагеря — дело десятое. Я бы тоже так подумала — до того, как стала здесь работать. А сейчас я уже не знаю, чему верить, а чему — нет. Я человек прагматичный, мистикой никогда не увлекалась, но то, что тут творится, заставляет думать что угодно… Кирилла родители домой забрали, и вообще, многие дети тоже стали проситься в город. Никому не хочется тут оставаться, ребята боятся — даже те, кто виду не подает. По лагерю ходят слухи, что здесь нельзя находиться, место плохое и проклятое. Я бы ушла отсюда, но, честно говоря, нельзя Регинку одну бросать, без меня она точно не справится. Ей увольняться тоже не вариант — деньги нужны, а если я уволюсь, то поставлю жирный крест на своей репутации. Даже если по болезни вожатый увольняется, его не больно берут на работу в лагеря — никому не хочется связываться с ненадежным человеком, который посреди смены может уехать. Но работать мне страшно, я уже не знаю, что произойдет завтра… Исчезновение человека — уже повод начать беспокоиться, на месте директора лагеря я бы задумалась о том, стоит ли продолжать работу. Но он — знакомый того бизнесмена, который построил лагерь, и, боюсь, слушать никого не станет. Поэтому ситуация патовая…