Эта война еще не кончилась

– Где они? – стремительно войдя в комнату, требовательно спросил по-чеченски смуглый араб. Лежавший на кровати старик чеченец, открыв глаза, неожиданно улыбнулся. Вяло махнув рукой, снова закрыл глаза. Двое боевиков-арабов начали обыскивать дом.

– Где все? – подступив к старику, зло спросил боевик-чеченец. Старик лежал молча.

– Сайфула! – раздался громкий крик. – Здесь подвал! Комната! Оружие чистили!

Араб посмотрел на открытую дверь. Вытащил нож и, не поворачиваясь, резким движением бросил его назад. Старик захрипел, лезвие ножа вошло ему в горло. Сайфула стремительно вышел.

– Здесь они и были, – сказал один боевик другому. – Гантамировцы. Сайфула вроде хотел Марият к себе взять. А теперь…

– Тсс, – остановил его тот. – Услышит, и все. За них Хаттаб стоит стеной.

– Она тебя ненавидит, – сказала Марият. Малика молча кивнула. – Куда мы идем? Может, вернемся домой?

– Боюсь, туда нам нельзя, – тихо проговорила Малика. – Твой отец сказал, что отправит сестер и мать в деревню, в горы. За ними заедет один полевой командир. Твой отец остался умирать. Он очень просил…

– Я пойду домой. – Марият шагнула назад.

– Ты ничем ему помочь не сможешь, – тихо сказала Малика. – Надо исполнить его последнюю волю. Он очень тяжело болен. Ты же знаешь…

– Отец! – всхлипнула Марият.

– Пойдем к мосту, – позвала Малика. – Может, кто-нибудь там.

– Нас обязательно остановят, – сказала Марият. – Сайфула сейчас ищет меня, я уверена.

– Что же делать? – вздохнула Малика.

– Пойдем к Марии Павловне, – немного подумав, предложила Марият, – она хорошая женщина.

– Но она русская, к ней могут зайти боевики.

– У нее останавливался какой-то русский, знакомый Басаева – журналист. И последнее время к Марии Павловне боевики не заходят. А журналист все время где-то ездит. Пойдем.

– Но сначала нужно пойти к мосту, – возразила Малика. – Может, кто-нибудь там ждет. До аэропорта, конечно, дойти никто не смог. Только бы все были живы! – Она вздохнула. – Пойдем к мосту.

– Нас могут остановить. Видишь? – Марият кивнула на пронесшуюся на большой скорости машину с включенными фарами. – Они ищут тех, кто стрелял на рынке. И думают, что это чеченцы Гантамирова. Мы не дойдем.

– Тогда, – вдруг лихо сказала Малика, – берем машину!

– Что? – поразилась Марият.

– Пойдем! – Малика вернулась во двор. – Там стояла машина. Узнаем, кто хозяин, и поедем.

– Но он не даст, мы женщины. Это у русских…

– Я долго была с русскими, – улыбнулась Малика. – А они не такие, как те, кого я знала раньше, не говоря уже о чеченцах. И поэтому я стала смелой! – Малика засмеялась.

– Это заметил и отец. Ты изменилась. Стала более разговорчивой и веселой. Он удивлялся: «Ведь их в любое время могут убить. А Малика…»

– Пошли!

– Но как мы найдем хозяина? Ведь сейчас почти три часа.

– Машина старая, значит, хозяин не боевик. Разбудим жителей первой квартиры и именем Аллаха потребуем назвать хозяина. А у хозяина тоже именем Аллаха заберем ключи.

– Но так нельзя, – остановившись, помотала головой Марият. – Зачем нам…

– Мы должны добраться до моста! – резко сказала Малика. – Может, там ждет помощи кто-нибудь из них. А может, они все там.

– Ну вы и живете! – Денис усмехнулся.

Коренастый, он назвался Пикой, полный и еще двое привели его в недавно оборудованное подвальное помещение. Посреди небольшой комнаты лежал коврик. На стене какой-то мусульманский знак.

– Иногда арабы заходят, – недовольно буркнул Пика. – Или турки своему Аллаху молятся. Долго. Нас выгоняют.

– Пожрать у вас чего-нибудь найдется? – почувствовав голод, спросил Денис и, вспомнив Илью, нахмурился.

– Ты чего? – спросил Пика.

– Так, – отмахнулся Калмыков. – Тебя как зовут-то?

– Меня Пончиком, – добродушно проговорил полный.

– Как вы сюда попали? – искренне изумился Калмыков. – Сидели бы дома…

– Пика рассказал тебе, как здесь оказался, – вздохнул Пончик. – Меня похитили. Я в Ингушетии с бригадой строителей был. А здесь, в яме, меня один знакомый увидел, Гусь. Он в лагере был, на выездной зоне какой-то комбинат строили. Я там прорабом работал. Меня зеки и прозвали Пончиком. Так Гусь теперь здесь, в отряде какого-то полевого командира. Вот он мне и предложил: бери автомат, и все. Сто баксов в день, и никто не тронет. Я согласился сразу. Нас таких здесь мало. Мы, как крепостные, только с оружием. Видишь? – Он показал пронзенный стрелой знак на стене. – Старшим какой-нибудь чеченец из простых. Но обычно одни ходим. Вроде патруля, что ли. Ты-то в отряде, поэтому и отношение к вам у боевиков другое. Вам все-таки иногда платят. А нам… – он махнул рукой, – хрен да луку мешок. И лучше не спрашивать. А то запросто могут голову отрубить или назад в яму сунуть. Уходить тоже не могу, боюсь. Или эти перехватят, или там расстреляют. Я же участвовал в казни пленных. Заставили. Кровью пачкали. Так что…

– Хватит исповедоваться, – с трудом сдерживая ярость, буркнул Денис. – Давайте пожуем чего-нибудь. Покемарю часик и отвалю. Меня, наверное, моя команда ищет.