Эти четыре года. Из записок военного корреспондента. Т. I.

Да, это было ясно. Евнович — старый большевик, участник гражданской войны, спокойный, мужественный человек, которого мы, корреспонденты, уже не первый раз единодушно избираем парторгом нашей группы. Мы знаем также, что недавно в бою под Керчью погиб его пасынок Володя, которого он любил как сына. О смерти пасынка он никогда с нами не говорит, но, с тех пор как телеграф принес ему это известие, мы слышим по ночам, как до утра скрипит его раскладушка, и видим, как над ней негасимо сияет огонек его папиросы.

— Ребенка беру я, решено?.. Согласны?

Все согласились. Евнович написал телеграмму, и еще ночью кто-то снес на узел связи это послание, адресованное в хозяйство полковника Кроника, врачу Галине Сергеевне. В ней мы извещали о его решении.

У гвардейцев полковника Дьяконова

Бои в городе продолжались. Теперь центр тяжести перешел в северную и северо-восточную часть, где с первого же дня ведет сражение, напористо и энергично ведет, дивизия Героя Советского Союза А. А. Дьяконова.

Чтобы попасть туда, надо сделать дугу вокруг города. Удалиться от него, спуститься на лед Ловати и по корыту русла двигаться к городу под защитой крутых берегов.

Когда-то по этой реке проходил один из маршрутов древнего русского пути «из варяг в греки». В те времена в глубокой излучине Ловати, где приставали к острову Дядлинка купеческие караваны и где славяне брали с торговых гостей дани и пошлины, и возник этот город, получивший отсюда свое название. Великие Луки, Великая Лука — речной изгиб.

Сейчас замерзшая река вновь превратилась в магистральный путь, по которому войскам, сражающимся уже в городе, подвозят боеприпасы, продукты, снаряжение. Здесь, на местности, где каждая точка пристреляна, из крепости по глубокому ложу реки, ловко лавируя между полыньями, и бежит по ровному, накатанному льду наша «пегашка». Петрович доволен. После бесконечных ухабов, подъемов, спусков по обледенелым склонам холмов, где лощины заминированы и свернуть в сторону нельзя, мы выбрались наконец на настоящую дорогу.

— Порядок полный, как по Садовому кольцу, — довольно говорит он и, как всегда в этакую минуту самодовольства, начинает напевать себе под нос из «Пиковой дамы»: «…Пусть неудачник плачет, кляня свою судьбу», при этом ловко проскакивая между убитой лошадью и курящейся парком, мохнатой от инея полыньей.

Крутые берега в подпушках ивняка довольно густо населены. С севера подступы к городу — ровное, чистое поле, на котором из крепости видна каждая точка. Поэтому-то тылы дивизии и разместились по Ловати, образовав в глинистых берегах целый поселок, растянувшийся не на один километр. Едешь по льду — и перед тобой панорама пещерного городка. Кухни выглядывают из-за кустов. Из-под маскировочных сеток видны заиндевелые зады артиллерийских коней… Мелькают склады ДОПа, расположившегося со своими мешками и ящиками прямо на льду, подвесившего бараньи тушки на колышках, вбитых в крутой берег… Синенький флажок полевой почты… Проносятся и уползают назад звуки духового оркестра. Они рвутся откуда-то из земляной дыры. Наконец машина останавливается у плоского, заросшего ивняком острова.

Здесь в тесной землянке расположил свой командный пункт гвардии полковник А. А. Дьяконов, Герой Советского Союза, слывущий в войсках своей армии культурным, даровитым командиром, умеющим ловко маневрировать, организовывать остроумные демонстрации, неожиданно заходить врагу в тыл и бить его в самом уязвимом месте.

Военное дело, как мы теперь это видим, одно из самых творческих искусств. Казалось бы, все здесь проходит по приказу, все подчинено уставу, обобщившему лучшее, что выкристаллизовалось в традициях армии. Это так, конечно. И в то же время, пожалуй, не представишь более широкое поле для проявления инициативы, индивидуальных способностей и дарований. Кроник и Дьяконов — соседи. Оба командиры советской военной школы. Оба, и каждый по-своему, яркие люди. Но мы вот тут, в Великих Луках, убеждаемся, сколь различны их военачальнические характеры. Стиль, методы вести бой.

Я наблюдал их обоих. И более разительный контраст трудно себе представить. Хладнокровный, расчетливый Кроник решает операцию как алгебраическую задачу. Он отлично учитывает свои силы, хорошо знает своих командиров, их особенности, тончайшим образом изучает плацдарм боя. Его разведка одна из лучших. В бою, по-видимому, для него нет неизвестных величин, и если он в разгар сражения срывается, начинает браниться, рвет телефонную трубку, то это уже скорее от характера, от темперамента.

Дьяконов, наоборот, в своих операциях — и это мы видели здесь, у Великих Лук, — делает ставку на внезапность, на неожиданность, на быстроту маневра. И он умеет выжать все до капли из таких неожиданных и привходящих факторов, как туман, оттепель, метель.

Но оба они, эти индивидуальные дарования соседей-комдивов, воспитанников советской военной школы, по-своему ярки, и каждое из них по-своему очень содействует успеху сражения.