Эти нежные девичьи руки

Дома я немного отошел, забрался в свою комнатку-мастерскую и в столе нашел большой обломок ярко-красной полосатой яшмы. Чего-то хотелось слепить необыкновенное. Закрепил камень на столике резательного станка, включил фрезу и пустил эмульсию. Нарежу тонкие пластинки, а потом по структуре камня придумаю что-нибудь.

Сегодня похороны Корякиной. Народу перед моргом собралось много, особенно девчат. Руководит всем наша профсоюзная матрона, Маргарита Макаровна. Она мечется от родителей к машинам, венкам и часто подбегает к нам. Мы, то есть весь руководящий состав цеха с примкнувшей секретаршей, собрались у входа мрачного здания.

- Федор Иванович, все машины прибыли, можно рассаживать людей, подбегает ко мне Маргарита Макаровна.

- Давайте командуйте... В какую машину нам садиться?

- Во второй автобус... в первом вместе с гробом едут родственники.

- Хорошо. Пойдемте товарищи, - киваю своим.

Мы залезаем в автобус, туда же на свободные места забирается группа девчонок со второго участка. Со мной рядом плюхнулась Лидия Петровна.

- Чего то Корзинкина сегодня какая то невменяемая.

- Расстроилась, наверно, по поводу Корякиной.

- Наверно. А вы заметил, Федор Иванович, что половина девочек пьяны...

- Нет.

- А вы принюхайтесь, даже здесь в автобусе плывут ароматы алкоголя.

Теперь и я почувствовал этот запах.

- У них сейчас такой период...

- Хорош период, похороны подруги, а они уже вдрызг.

- Может быть этим они хотят заглушить страх.

- Деньги их испортили. Детям такие бешенные платят, что некоторые не знают куда их девать.

- Не все же такие.

- Конечно, но пьяна почти половина присутствующих.

- Вы чего-нибудь хотите мне предложить, чтобы ликвидировать все это безобразие?

- Нет. Я ничего вам не предложу.

Мы замолчали и минуты три, не сказали друг другу не слова. Автобус тем временем полз в колонне машин. Лидия Петровна вдруг встрепенулась.

- Пользуясь случаем, хочу отблагодарить вас за то, что заступились за меня тогда в цехе.

- Когда? Я чего-то не понял.

- Ну когда сказали всем девочкам, что я не виновата в смерти Корякиной.

- А кто вам сказал?

- Нашлись такие.

Я немного растерялся.

- Так. Значит у вас среди девочек есть свои... агенты, так их назвать, что ли.

- Называйте как хотите, но если хотите знать, такие люди всегда нужны. Какой коллектив без них?

- Но ведь это же дети, Лидия Петровна, мы же тоже воспитываем их. Какие же они тогда вырастут?

- Все это высокие слова, но в жизни должны быть плохие, должны быть хорошие люди. Вон в автобусе, половина пьяных, половина трезвых девочек. И все это в общем имеет название - наши дети. Они естественно не должны быть одинаковые, они должны быть разные. Поэтому я ничего не имею против агентов, как вы их называете и против паинек...

- Я не считаю хорошим тоном иметь своих доносчиков в любом коллективе и против таких методов, Лидия Петровна.

- А я нет.

Опять мы замолчали. Теперь автобус свернул с шоссе и ползет по корявым дорогам, нас стало мотать из стороны в сторону, шум внутри машины стих.

Гроб с Корякиной ушел в яму наполненную водой и... всплыл... Пьяные копатели стали его шестами заталкивать вниз и забрасывать вязкой глиной. Около моего плеча раздалось прерывистое всхлипывание. Я оглянулся. Плакала Саша.

Я не поехал на поминки к родителям Эльвиры. После того, как автобус подвез к городу, вышел на ближайшей улице и побрел домой.

- Федор Иванович, - это меня догоняет Саша, - я тоже не поехала к Корякиным, выскочила вслед за вами. Тяжело смотреть на горе родителей...

- Очень хорошо. Давайте зайдем в магазин, купим продуктов и по своему помянем девочку...

- Давайте.

У меня дома Саша сразу стала возиться у плиты, а я пошел приводить в божеский вид большую комнату. Когда накрыли на стол и присели, я первый поднял свою стопку.

- За упокой души, бедной девочки.

- Пусть ей земля будет пухом, - вторит Саша, - если действительно бог есть, пусть поможет ей отдохнуть и не наказывает за то, что сама ушла из этой жизни.

Так мы помянули Корякину. После второй рюмки я сказал.

- Завтра собираюсь пойти в исполком, поговорю там о наших девочках.

- Сходите, Федор Иванович, может где-нибудь и прорвется.

- Саша, но нельзя же так сидеть и только плакаться, что нам плохо, надо что то делать.

- Вы все говорите правильно, Федор Иванович. Только завтра воскресенье и навряд ли в исполкоме кто то есть. Лучше сходите в понедельник.

- Я уже все перепутал.

- О чем в автобусе вы так яростно спорили с Лидкой?

- Ты заметила, а мне казалось, что тебе не до нас.

- Мне очень хотелось, чтобы ты в тот момент сидел рядом со мной.

- Мы с Лидией Петровной говорили о них... о детях.

- Петровна неплохая женщина и как всем целеустремленным людям, ей в жизни не везет.

Я наливаю ей еще водки.

- Это почему же?

- Два раза выходила замуж и два раза ее мужей убивали.

- Как это?

- Так. Первого подстрелили, второго утопили...

- За что же их так?

- Слух ходил, что занимались они чем-то уж очень неприятным. Один вроде был бандит, второй мошенник.

Я вижу, что ей неприятно вести разговор о старшем мастере и пытаюсь сменить тему.

- Тебе можно еще выпить?