Эти загадочные животные

Замечено, что чувство прекрасного свойственно многим нашим меньшим братьям. Птицы украшают свои гнезда свежими цветами или найденными цветными ленточками, киты любят петь — собираются стаями и насвистывают несколько часов кряду нечто ритмичное, причем явно это действо происходит просто так, без всякой определенной цели Желание рисовать — тоже из этой серии. Недавно в Санкт-Петербурге прошла необычная выставка абстрактной живописи. Все полотна на ней были нарисованы обезьянами из местного зоопарка. Художественные критики признали: рисунки вполне достойны внимания без всяких скидок на то, что их рисовали животные.

Любопытен тот факт, что эти обезьяны никогда не видели настоящих картин и как работают люди — художники. Но когда им дали холст, краски и кисти, животные быстро разобрались, для чего необходимы эти предметы. Более того, одна из обезьян так пристрастилась к рисованию, что постоянно проводила свое время перед мольбертом. А закончив очередное полотно, неизменно ставила в нижнем его углу один и тот же завиток — своеобразную подпись, удостоверяющую, что шедевр создан именно ее «рукой».

Лохматое вранье

«Да умный человек не может быть не плутом!» — это слова Грибоедова. С точки зрения морали с ним можно не согласиться. Но перефразировать классика русской литературы можно так: «Лукавить может только умное животное!»

Конечно, ум и лукавство далеко не одно и то же, но некая связь между этими понятиями существует.

Смена окраски хамелеона, обитателей морских глубин и других существ, сезонная перемена цвета шубки у зайцев и тому подобное давно изучены и отнесены к разряду «особенности вида» и даже получили научное название — мимикрия. Это тоже своего рода хитрость, но данная природой, а не «придуманная» самими животными.

Заметание следов хвостом, строительство в норах тайных ходов, «охотничьи хитрости» и прочее из этой серии, хорошо известные людям, тоже нашли свое, не слишком убедительное, объяснение: инстинкт, генетические или в крайнем случае приобретенные навыки.

Но существует множество примеров, когда хитрости животных не поддаются никакому научному объяснению и по своей изощренности могут быть сравнимы только с человеческой хитростью, а иногда и превосходят способности многих «царей природы».

Занятную историю поведала мне 70-летняя Антонина Ивановна Турина из Рязани. Вообще рассказы пожилых людей своей мудростью восприятия событий, юмором, отсутствием стремления подтянуть событие к какой-либо теории вызывают у меня наибольшую симпатию к их авторам.

Был у Антонины Ивановны петух Петька. Имя его редко вспоминали, чаще называли Забиякой. И подходило оно ему как нельзя лучше. Чем обидел его женский пол, знал, наверное, он один, но терпеть не мог всех, кто в юбках ходил. Стоило увидеть ему девочку или женщину, гнал через весь двор, а уж если догонял, то клевал нещадно. Мужчин между тем уважал и даже нежность к ним испытывал. У мужа Антонины Ивановны на коленках любил посидеть, глаза от удовольствия закатывал. В общем, неправильный петух был, с отклонениями.

Но вот однажды зарвался Забияка. Бросился он на дочку Антонины Ивановны, да так, что девочка заплакала. Нервы у дворовой собаки Динки, приученной кур не трогать, не выдержали. И бросилась она на защиту любимой хозяйки. И полетели пух и перья. Динка гнала подлого женоненавистника со двора через поле, а он, вереща и вытянув вперед шею, полубегом, полускоком и полулетом ушел-таки от погони.

Динка вернулась. Петька исчез. Возвращаться ему было страшно, Динка до вечера в карауле стояла. А к ночи, когда куры смотрели далеко не первый сладкий сон, успокоился верный пес и оставил свой пост.

Вот тут-то и появился Забияка. Нарушив все свое петушиное расписание, блюсти которое ему предписывала его петушиная суть, Петька под покровом ночи прокрался в курятник. Легкий переполох и возня в курином доме привлекли внимание хозяйки, она вошла в курятник, а следом за ней просочилась Динка.

Куры, как им и полагается, мирно сидели на насесте, по-совиному моргая сонными глазами. Все как одна белоснежные, они напоминали сугроб, аккуратно протянувшийся вдоль курятника. Антонина Ивановна собралась было уходить, когда краем глаза заметила какое-то движение в сугробе. В белой пушистой массе появилось цветное пятнышко, в котором она, к собственному удивлению, узнала высунувшуюся из-под белого куриного крыла рыже-красную голову Забияки, опасливо косившего оранжевым глазом в сторону Динки.

«Как я смеялась! — рассказывает Антонина Ивановна. — А Динка, представляете, вместе со мной. Ну совсем как человек смеялась!»

Собака, визжа, каталась по полу, и если бы ее хозяйка была помоложе, то, наверное, каталась бы от смеха рядом с ней.

«Каков хитрец! Среди кур спрятался! Под крылышками у наседок схоронился! Наш с Динкой смех окончательно разбудил кур, и они закудахтали, как будто смеялись вместе с нами…»