Этичный убийца

Немного не доезжая до свинофермы, Доу свернул с дороги. Пахло здесь ужасно: вонь исходила от отстойника, как принято было называть эту хреновину, но Доу про себя окрестил это место чертовой парашей для стада свиней, которых надо срочно прирезать, пока они не сдохли самостоятельно. И вонь как из параши – это уж точно. Хотя дерьмо, пожалуй, пахнет приятнее. А это – просто наидерьмовейшее из самого дерьмового дерьма. Мерзостное, тухлое дерьмо. Такую дерьмовую какашку может выкакать из своей задницы только какашка. Бывало, что вонь чувствовалась только поблизости от этого места, но в сырую погоду, то есть практически всегда, и особенно при сильном восточном ветре, весь городок Медоубрук-Гроув источал зловоние пенящегося, кишащего червями, пузырящегося, квашеного дерьма. Но что ж поделаешь: именно для этого и существуют на свете свинофермы – чтобы вонять. Чтобы никто не смог учуять куда более привлекательного запаха, витающего в этих краях, – запаха денег.

Впрочем, запах свиного дерьма обладал и другими полезными свойствами, поэтому Доу и привозил своих избранниц именно сюда. Во-первых, здесь было довольно пустынно: по этой дороге обычно никто не ездил, а во-вторых, Доу знал, какое действие оказывает этот аромат на женщин. Еще даже толком не почувствовав запаха, они уже оказывались в его власти: он подкрадывался к ним со спины и нападал внезапно, как страх.

Доу проехал с полкилометра по грунтовой дороге, протискиваясь между сосен: ведь надо же было довести дело до конца. Потом ему пришлось выйти из машины, чтобы отпереть хлипкие железные ворота, по сравнению с которыми линия, проведенная на песке, была бы серьезной преградой. Затем он вернулся в машину, закатил ее в ворота, снова вышел, чтобы запереть их, и наконец опять уселся за руль. Но безопасность прежде всего – таков был его девиз. Густо растущие деревья скрывали машину от посторонних глаз, и даже если бы какой-нибудь заплутавший водитель вдруг решил повернуть на эту дорогу, Доу смог бы его вовремя заметить.

Неподалеку, на открытом месте, стоял сарай для свиней – огромная железная развалина. Прямо за ним находился отстойник. Заглушив мотор, Доу вдруг понял, что улыбается, причем настолько давно, что ему уже начало сводить скулы. Наверное, сам дьявол так улыбается, когда он в хорошем настроении.

– Ну что, Лайза, – начал Доу, – ты где-нибудь работаешь?

И он откинулся в водительском кресле, погружаясь в привычное и такое приятное состояние, когда на душе одновременно тяжело и легко. Он уже прикончил свою бутылку «Ю-Ху» – бурбон сделал свое дело, и Доу было почти хорошо. Дальше бурбона он никогда не заходил. Он знал, что некоторые, очень неплохо осведомленные люди считают, будто он балуется наркотой. Но он никогда не прикасался к дури. Он слишком хорошо знал, чем это кончается. Вы только гляньте на Карен – в какое пугало она превратилась. А Ублюдок – тот и вовсе с катушек слетел.

Женщина на заднем сиденье завертела головой, пытаясь понять, куда ее завезли. Наверное, до нее только сейчас дошло, что они находятся на какой-то лесной опушке у черта на рогах. Уловив запашок, идущий от отстойника, она сперва поморщилась, а потом все ее лицо смялось в гримасу отвращения.

– Где это мы?

– Видишь ли, в участке у ребят и без того много дел, я и подумал: почему бы мне не допросить тебя прямо здесь? По-моему, так будет гораздо удобнее.

Женщина задергалась, пытаясь вырваться, но все лишние телодвижения приводили лишь к одному – наручники все глубже врезались в кожу.

– Я требую, чтобы вы меня выпустили. Я хочу позвонить адвокату.

– Адвокату? Зачем, детка? Ты же говорила, что не сделала ничего плохого. Адвокаты нужны только преступникам.

– Я хочу поговорить с адвокатом. Или с судьей.

– А по мне, судья – тот же адвокат, только с наворотом.

Доу не торопясь вышел из машины и замер на минуту, любуясь синевой неба и продолговатыми хлопьями облаков, похожими на обрывки ваты из баночки с аспирином. Потом он сделал вид, будто внезапно вспомнил, где находится, открыл заднюю дверь и плюхнулся на сиденье. Он аккуратно, не захлопывая, прикрыл за собой дверь: изнутри на задних дверях не было ручек, так что если дверь вдруг захлопнется, они с Лайзой окажутся заперты в машине, а ему меньше всего на свете хотелось оказаться запертым где бы то ни было с такой уродливой кобылой, как Лайза. Он уселся возле нее и сменил злобную ухмылку на улыбку, которую считал очаровательной.

– Так где, говоришь, ты работаешь?

– В Майами, на Восьмом канале, – ответила она, всхлипывая.

На Восьмом канале? Да уж дудки! Ведь не хочет же она сказать, что и впрямь работает на телевидении? С такой рожей – черта с два!

– Да ты что! И кем же ты там работаешь? Какой-нибудь супер-пупер-секретаршей? Я угадал? Сидишь себе на коленке у босса и строчишь письма под его диктовку? Это хорошо, уважаю секретуточек.