Этюд в золотистых тонах

Бог ты мой, о чем я думаю, ужаснулась Марго и тут же мысленно поздравила себя: я изменилась. Я могу думать о флирте, о романах, обо всех этих рискованных, слегка фривольных вещах, которые придают особый, неповторимый аромат жизни любой женщины. А это значит, что жизнь продолжается, многоцветная, полная чарующих запахов и образов, сумасшедшая жизнь.

Марго тронула клавиши компьютера. «Алек», — высветилось на экране. Он бы понял ее. Он был сделан из того же теста.

— Делла помешала лед в бокале… А вот как именно она это сделала? Какое слово найти, чтобы захотелось подражать звезде, моделировать свою жизнь и себя самое по ее образу и подобию?..

Сандра сочиняла статью для своей очередной колонки, примостившись у кровати Грега, но никак не могла найти верную интонацию.

Подняв глаза от листа бумаги, на котором не зачеркнутой осталась одна-единственная фраза, Сандра заметила, что из-под сомкнутых век Грега текут слезы. Губы, щеки, брови мелко дрожали и дергались. Не в силах оторвать глаз от его ожившего лица, Сандра шарила ладонью по стене в поисках кнопки звонка, которая, как на грех, куда-то запропастилась.

На ее запястье сомкнулись прохладные пальцы, но Сандра от волнения даже не заметила этого. Она пожирала глазами Грега, на лице которого расплывалась широкая блаженная улыбка Чеширского кота. Он безудержно, хотя и беззвучно смеялся.

— Только не зови этого ученого придурка, — попросил он. — Снова вколет мне свое зелье, и я еще на сутки превращусь в капустный лист.

— Грег! — Не веря своим глазам и ушам, Сандра запустила пальцы в волосы и изо всех сил дернула. — Я не сплю? Это действительно ты?

— Хочешь проверить? Поцелуй меня, как тогда, в Лайм-Парке, — попросил он. — Если ты еще помнишь.

Могла ли она забыть? А если бы и забыла, он освежил ее память жгучей лаской глаз. Сандра осторожно потянулась к Грегу, стараясь не потревожить опутывавшие его датчики и трубки.

— К черту всю эту дрянь! — взревел он, смахивая с себя электронную паутину. — Я должен почувствовать тебя.

Сандра оказалась прижатой к его груди, беспомощная, как жук на булавке энтомолога. Никогда еще беспомощность позы не была такой приятной.

— Моя маленькая, лапочка, солнышко золотое, — шептал он, перемежая слова поцелуями. — Ты только не смейся, я буду говорить глупости, всякую дребедень, а ты потерпи. Больному можно.

— А здоровому?

— Тебе нравится?

— Еще как! Возможно, дико звучит, но тебе, наверное, нужно почаще травмировать голову. Техника самовыражения резко возрастает.

— Садистка! Я всегда подозревал, с кем имею дело.

— Ах, ты!

— Эй-эй, полегче! — вскрикнул Мортимер. — Мне очень нравится эта поза, но лучше к ней прибегнуть, когда срастутся ребра.

Сандра как ужаленная соскочила с кровати на пол.

— Бедненький! Очень было больно?

— Ничего. — Грег ободряюще улыбнулся ей, но крупные капли пота, выступившие на висках, свидетельствовали об обратном. — Можешь повторить упражнение.

И заслужил головокружительный звонкий поцелуй. И еще один. И еще. Он чувствовал трепещущее прикосновение ее язычка, бархатистую влажность губ, прохладу зубов. Сандра целует его. Дожил! И всего-то…

— И всего-то надо было на бомбе подорваться, — пробормотал он.

— Что? Что?

— Чтобы ты поцеловала меня, — пояснил он. — Надо было ни больше ни меньше как подорваться на бомбе. Ты самая необыкновенная девушка, которую я когда-либо встречал в своей небезынтересной жизни.

Естественная рыжина ее глаз углубилась, заболотилась, заострилась. Грег сразу уловил знакомый репортерский азарт.

— Только не говори, что я представляю для тебя чисто профессиональный интерес!

— Ничего профессионального, — заверила Сандра. — Просто парочка неформальных вопросов.

Это был совершенно неожиданный поворот. Неужели действительно возможно, чтобы женщина, побывшая рядом с ним больше тридцати минут, сохраняла ясность ума и твердость памяти? Трудно поверить.

— Ты серьезно?

— Вполне, если ты не возражаешь.

Похоже, она действительно собралась брать интервью.

— Тебе никто не говорил, что ты становишься похожей на зомби? Совсем помешалась на работе. — Колючий прищур глаз из-под белой повязки. — Мне уже начинает казаться, что ты таким образом решаешь свои психологические проблемы. Одни напиваются, другие бегут к психоаналитику, а ты пишешь. Надо сказать, ты недурно устроилась, ведь тебе за это еще и деньги платят.

— Угу, и неплохие. Это не работа, а хорошо оплачиваемое хобби. Но вообще-то ты прав. — Сандра покрутила пальцем у виска. — Газетчик — это диагноз, а у меня еще и наследственный.

— За что мне все это? — простонал Грег. — Угораздило же влюбиться в полоумную репортершу, да еще с ярко выраженными садомазохистскими наклонностями. — Он театрально возвел глаза к потолку. — За что караешь меня, Господи? Но ничего, когда мы поженимся, я тобой займусь.

— Кто тут и на ком собрался жениться? — осведомилась Сандра.

— Я. На тебе. И сразу же как только вампиры в белых халатах признают меня дееспособным.

— А ты ничего не забыл?

— Что именно?

— Например, меня спросить.

— Бессмысленная трата времени, — авторитетно заявил Грег. — Ты согласна. Это ясно даже ребенку.