Этюды любви и ненависти

Впрочем, не все так однозначно. Толстой писал литератору И.И. Горбунову-Посадову 2 апреля 1909 г. по поводу идей издания дешевых книг: «Мысль вашу о книжке с изречениями из Талмуда я более чем одобряю и жалею, что она не пришла мне раньше в голову. По этому случаю советую вам обратиться к раввину Гурвичу, из книжки которого "Сокровищница талмудической этики" заимствованы изречения из Талмуда, вошедшие в "Круг чтения"»140. Осип Яковлевич Гурвич (1842-?), педагог и публицист, автор нескольких книг, в том числе книги "Живая мораль, или Сокровищница талмудической этики" (Вильно, 1901); в Яснополянской библиотеке сохранился ее экземпляр с дарственной надписью автора.

Бывший друг и учитель древнееврейского языка Владимира Соловьева Файвель-Меер Бенцелович Гец (1853-1921) присылал Толстому книги о Талмуде, большей частью хорошие. "В Талмуде узкое националистическое учение и рядом – величайшие истины. Разумеется, того много, а этих мало". Похожее мнение Толстой высказал о еврейских легендах на немецком языке: "Нехороши, пусты. Только две-три содержательны". Толстой вернул жившему в Вильно Гецу книги о Талмуде, не прочитав их: "Некогда и не было охоты, т. к. содержание Талмуда очень скудное в религиозно-нравственных истинах". Маковицкий добавляет, что Л.Н. пытался эти книги читать, но не смог. Кроме одной мысли, уже использованной в "Круге чтения" и в "Мыслях мудрых людей" (по-видимому, слова Гилеля об иудаизме: смысл Торы – не делать другому того, что не хочешь, чтобы делали тебе), все остальное – комментарии141.

Прочитав 24 января 1910 г. в журнале "The Monist" (Chicago, 1910. January) статью "The personality of Jesus in the Talmud", Толстой был возмущен "тайной" историей Иисуса, рассказанной в Талмуде, а затем из нее выкинутой. По-видимому, он имел в виду "историю о повешенном…" "Эту страшную историю он поведал близким: ну, вот, я вам скажу по пунктам… Обвинение в том, что он (Христос) ложно утверждал, будто он сын девы; что Мария была замужем, убежала, совершила грех. Все эти места в Талмуде, писанные в третьем веке… в которых говорится осудительно о Христе, старательно были выкинуты из Талмуда евреями и теперь старательно вставляются. Что он в Египте выучился магии; что он шептал над больными… 33 года… что судили его за его колдовство и за то, что он называл себя сыном божиим (Богом); что он был побит камнями и потом повешен на кресте – это в самих памятниках говорится; потом его украли ученики – это тоже в исторических памятниках"142.

Проблема еврейства и Иисуса Христа так или иначе Толстого интересовала и волновала. Характерен в связи с этим разговор Л.Н. с французским профессором Шарлем Саломоном, начавшийся с обсуждения социально-философского романа Анатоля Франса "Sur la pierre blanche" (На белом камне, 1904). «Л.Н.: "Павел (апостол) перед судом крикливый, задорный"». Саломон спросил мнение Л.Н. о книге уже упоминавшегося мною Х.С. Чемберлена "Евреи". Ответ двусмыслен: "Плоха. Еврейский Дух внесен в христианство Павлом. Павел – вера в спасение, противление". Об арийском происхождении Христа: "В том Чемберлен прав". В другой раз о книге Чемберлена "Евреи" заметил, что она легкомысленная, исторически не обоснованная143.

А вот другая беседа Толстого с писателем Леонидом Андреевым. Их связывали сложные отношения, но речь не об этом. Разговор шел о новой драме Андреева, и Толстой поинтересовался, почему она названа "Анатэма". Андреев объяснил, что так он назвал дух отрицания, являющийся в мир с профессией адвоката.

"Л.Н.: Еврей тоже?* Андреев: Адвокат интернационален, но есть в нем еврейские черты.

Л.Н.:… почему взял Давида-еврея?

Андреев: Потому что подобный случай был в Одессе. Только тот еврей к тому времени, как роздал почти все, умер"144.

Похоже, Л.Н. герои Андреева не понравились по причине их "еврейскости".

Будет уместно именно здесь сказать о важнейших фактах биографии Л.Н. Толстого – о женитьбе и ежедневном труде в усадьбе. Томас Манн усмотрел в трудах и днях писателя ветхозаветный дух, зиждившийся на "плотском анимализме": "Достигши тридцати четырех лет, Толстой женился на восемнадцатилетней Софье Андреевне, и с тех пор она была почти всегда беременна и рожала тринадцать раз. Долгие творческие годы брак Толстого оставался патриархальной идиллией, где царило здоровье и благочестиво-бездуховное, анималистическое семейное счастье, экономическую основу которого составляло сельское хозяйство и скотоводчество и которому был присущ скорее иудейско-библейский, нежели христианский характер"145.

Сознавал ли Лев Николаевич себя ветхозаветным пророком? Трудно сказать, но его отталкивание от ряда положений Нового завета очевидно. "Плодитесь и размножайтесь" – вот жизненный пафос и принцип Библии, согласно которому он жил долгие годы. "Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей…" (Быт. 2, 24). Из письма Софье Андреевне: "Что с тобой и детьми?