Это было в Коканде

Был яркий, солнечный день. Кушбеги только что вернулся с доклада. Эмир нервничал, и кушбеги чувствовал, что только обстоятельства сдерживают его. В иное время эмир сменил бы всех министров, и в первую очередь опала коснулась бы кушбеги. Министру не хотелось ни о чем думать. Все надоело. Все раздражало. Даже цветущее небо, даже воркованье серебристых голубей, бродивших по карнизам внутренних построек, казалось ему невыносимым. Сарбазы дремали на карауле у ворот дворца.

В эту минуту появился Джемс в сопровождении своих офицеров. Министр сделал вид, что рад его приходу.

- Неприлично, что я пришел незваным, - сказал Джемс. - Но я ваш гость.

- Такой гость - благословение бога, - ответил, улыбаясь, министр и приказал подать угощение. Слуги принесли маленький низкий столик, чай, вазы с вареньем, персидские серебряные тарелки с орехами, фрукты.

Джемсу надо было во что бы то ни стало выполнить свою основную миссию: не порывать с эмиром связи, держать его в своих руках и сохранить ему жизнь в случае восстания. Обо все этом не скажешь прямо, сразу. Он начал издали. Он принялся рассказывать о своем путешествии по Фергане, о Коканде, о советских порядках. Старик слушал, покачивая головой.

Джемс играл, как обычно, сам несколько тяготясь своей постоянной ролью. Основной сюжет этой роли: он - купец, он не заинтересован, политика Англии бессмысленна, он рад его высочеству посоветовать. Эта часть ему давалась вполне. Он исполнял ее неоднократно. Он уже не замечал ни движений, ни интонаций. Настроения и мимика въелись так крепко, что даже при чрезмерной подозрительности Востока трудно было хоть на чем-либо поймать Джемса.

Но предстояло еще разыграть самое главное - дружбу к Востоку. Это место своей роли он считал самым опасным. Тут надо было умение. Без действительного знания Востока, без учета всех его слабостей и характера Джемс провалился бы. С умным кушбеги нельзя было действовать так же примитивно, как с беками. Жадные и грубые беки покупались просто: отличные пулеметы Виккерса, хронометры, бинокли и патефоны убеждали вернее слов, остальное дополнялось пьянством, и дружба считалась закрепленной. Это напоминало сделку воров в трактире. Кушбеги так не купишь! Надо было иметь сильно действующее, оглушающее, как наркотик, средство. И Джемс его имел.

Поговорив о пустяках, Джемс встал, как бы заканчивая свой визит. Вставая, он сунул руку за борт своего френча и вытащил из внутреннего кармана пакет, захваченный им на всякий случай.

- Здесь кое-какие неожиданные бумаги, протокол Чарджуйского съезда, который я достал, - сказал он с улыбкой. - Вы знаете, что там произошло? спросил он так небрежно, как будто сам не придавал значения своему вопросу.

- Слыхал, - равнодушно ответил кушбеги. - Бухарские коммунисты объединились с джадидами. Но в их среде нет единодушия. Некоторые, наиболее ярые коммунисты требовали расстрела Карима Иманова. Они обвиняли его в измене. Я знаю, что этот скандал потушили. Но скандал был. Он нам на руку.

- Что еще знаете вы?

- Все... и еще кое-что, - сказал кушбеги. - Они переругаются, их революция лопнет. Новый Чарджуй - еще не Бухара.

- Вы знаете, что и Старый Чарджуй волнуется? В Карши тоже неспокойно.

- Но ведь слуги эмира везде оказывают сопротивление!

- Оказывают. Но режим обречен. Беднота на стороне красных, - упрямо сказал гость.

- Это эмигранты и сбежавшие эмирские солдаты, а народ религиозен. Он побушует и одумается. За нас ислам.

- Джадиды тоже говорят об исламе. Вы читали их листовки?

- Читал.

- Вы помните то место, где говорится, что эмир не признает народного достояния, убивает кого хочет. Деньги, имущество и жизнь всех правоверных находятся в его руках.

- Разве это противоречит исламу?

- А вы как думаете?

- Эмир - это эмир. Это не Карим Иманов, который хочет стать эмиром, уклончиво ответил кушбеги.

- Сейчас Карим - коммунист. Но не в этом дело! - улыбнулся Джемс. Главное заключается вот в чем... Вы, несомненно, помните конец этой листовки?

- Нет.

- Они вас обвиняют в дружеских связях с Англией.

- Это глупо.

- Они пишут, что эмир отправил в Лондон все золото, серебро, драгоценности и каракуль. Все достояние, принадлежащее бухарскому народу.

- Писать можно! Мы, конечно, немало отправляли, - вздохнув, сказал кушбеги.

- Но не все! - перебил его Джемс. - А теперь время пришло! Готовьте караван!

Эти слова были так грубы и наглы по своей откровенности, что даже опытный и привыкший ко всему кушбеги растерялся. "Вот как!" - подумал он, но сделал вид, что ничего особенного не произошло. Он улыбнулся и вежливо спросил резидента:

- Какой караван? Простите, я вас не понимаю! Я повторяю, что Бухара это не Чарджуй.

- Когда она будет Чарджуем, тогда будет поздно! - закричал Джемс. Вы что же... вы хотите совсем порвать ваши взаимоотношения с английскими коммерсантами?

- Простите еще раз! - сказал кушбеги. - Я хочу только вам напомнить, что по существу дела мы и не порывали наших взаимоотношений. Сколько хлопка и каракуля в течение двух последних лет мы переслали за границу, английским купцам!.. Это вам известно?