Это Фоме и мне

Подолгу жил Ужвалда в бедности, часто не было ему роли в каком-нибудь деле, где работали лишь посвящённые, Ужвалде говорили, что его обязательно пригласят, когда надо будет. Пробовал в такие времена Ужвалда хоть в кордебалет наняться, поплясал с большим успехом пару-тройку вечеров в стриптизе, но затем был вызван на операцию, пропадал несколько дней, после чего был выгнан за прогулы и срывы концертов из всех танцевальных мест.

А потом поймали и арестовали всех его руководителей, и остался Кувалда безработным. Про него или забыли, или не придали ему значения, но, видно, напрасно бомжевал и скрывался Ужвалда по подвалам - его никто не искал, никто им не интересовался. И когда вернулся Ужвалда, сын бывшего президента, в свой бывший университет, встретили его без былого почтения и с насмешками. Ужвалда знал теперь цену славе, поэтому разыскал нужных людей и стал использовать единственное, что у него осталось - ресурсы собственного тела. Он начал тренироваться на наркокурьера, три дня тренировался, и уже собрался идти на первое задание. Но тут-то гепатит его и пробрал, и никуда Ужвалду ничего нести не пустили - самый же первый милиционер, увидев желтоглазого вялого монстра, от всей души заинтересовался бы им. Так Кувалде стало вдруг плохо, что работодатели сразу от него отказались, а какие-то люди его подобрали и сдали в больницу. Причём постарались сердобольные обитательницы общежития, куда Ужвалда приполз болеть и кормиться, - девочки вызвали "скорую помощь", и та не медлила ни секунды.

... - Вот такая вот фигня, - вздохнув, сказал Кувалда, когда где-то на улице уже всходило солнце. - Чего буду делать, не знаю.

- Пить не будешь год, скорее всего. - Фома ещё никогда не был так растроган. Он бы протянул Кувалдочке какой-нибудь фрукт или овощ, но совершенно ничего от гостинцев не осталось, как-то всё оно за ночь улетучилось. Не осталось даже ни одной сигареты, вместе с едой пропала за разговором целая пачка.

- Вот. А эти, что приходили, - из моей страны студенты... С моей малой Родины... Это они так меня ненавидеть ходят.

- Но ты же их прощаешь?

- Прощаю.

- Вот и правильно.

Нужно было проветрить палату, в которой было накурено и не открывались окна. Фома, хлопая сонными глазами, пошёл в ванную, открыл самую горячую воду, повалил из душа пар, и Фома начал махать полотенцем и гнать этот пар в палату. Ужвалда ходил вдоль кроватей, пшикал одеколоном Фомы, и запах стал такой концентрации, что и Фоме и Кувалде пришлось выйти в коридор и сесть сиротливо на корточки в ожидании, что, может быть, через какое-то время все запахи улягутся и в их боксе можно будет жить. Тут-то они и побратались, обнялись, Кувалда снова чуть не расплакался, и они пошли в палату к Лишайникову будить его и отнимать продукты.

ЕСТЬ ПТИЦЫ ПЕРЕСТАЛИ

А Лариска уехала.

- Но я же на юг хочу, ты ж это понимаешь? - сказала она Вике, когда до отъезда Лариски и девочек из её института осталось два дня. - Скоро твоего Фому выпишут, ты же не будешь скучать, правда? А я тебе оттуда обязательно позвоню.

Вика решила не скучать и пожелала Лариске счастливого пути. А путь самой Вики вновь лежал в Брысину больницу. Лечение Фомы не давало никаких результатов, Фоме не становилось ни лучше, ни хуже, анализы не показывали никаких сдвигов, а Анита Владимировна отказывалась давать какие-либо комментарии. Она и родителям Фомы ничего путного не говорила, лишь жаловалась, до чего он противный - его осматривают, как положено, чутко, внимательно, а он орехи грызёт. Вошь нужна была незамедлительно, да и лето перевалило уже за свою середину, а Фома лишь смотрел на него из окна.

... - Ой, неужели это Рафик?! - первое, что сказала Вика, когда вместе с Брысей заглянула за дверь, за которой бесновались Брысины питомцы. - Как оброс-то ты, Рафик Гусейнов, ну до чего кудрявенький! Давай поищем, может, у него опять вошки есть?

И Вика уже хотела броситься к сидящему на диване чёрненькому мальчику.

Но Брыся сказала:

- Это не Рафик Гусейнов, это Холухоев Заурбек. У него вошек нет, у него пейджер есть.

- То есть как это не Рафик?

- Вот так, говорю же - не Рафик.

Вика не поверила и подошла к мальчику поближе. Это действительно был Заурбек, только очень на Рафика похожий. Он как принц посмотрел на Вику и отвернулся, задрав ножку на диванчик, и пейджер на его поясе в подтверждение всего этого запищал на всю больницу.

- Рафика мы уже выписали, вернее, туда, в районную больницу перевели, откуда его и доставили. А вот этого, который Холухоев Заурбек, недавно положили. Больше нигде то, что у него, не лечат, и вот привезли его на двух машинах вместе с кормом и постельным бельём. Такого редиской не подманишь, как нашего Рафика. Но вот по глазам его я вижу - чего-то ему не хватает...

- Не хватает?

- Да... Видишь - читает. То маменька, то папенька шлют ему приветы. А Рафик и читать не умел, и в школу не ходил.

- И, наверно, не будет. - вздохнула Вика. - Жалко маленького...