Это моя земля!

Горестно вздохнув, топаю в бывшую комнату психологической диагностики, ставшую теперь пристанищем для нашего взвода. Нужно всю лишнюю «сбрую» скинуть. Негоже являться на прием к начальству в раздувшейся от магазинов РПС и аж с тремя автоматическими стволами разом. Дешевой буффонадой попахивает. Укладываю лишнее сейчас «железо» и амуницию прямо поверх своего спального мешка, киваю сидящему на задвинутом в самый дальний угол массажном кресле Мише, тому самому, что своей черной косынкой так гордится, пригляди, мол. Тот так же молча кивает в ответ, продолжая задумчиво и почти беззвучно перебирать струны своей старенькой «Кремоны»: типа пригляжу, не беспокойся. А чего нам особо лясы точить? Во время всеобщего аврала и суеты сидит себе, понимаешь, в кубрике одинокий воин и лодыря празднует. Но при этом подвесная на нем, и автомат с двумя смотанными изолентой магазинами к креслу прислонен, только руку протяни… Дураку понятно – дневалит парень, осуществляет охрану взводной располаги и имущества бойцов. И это, как мне кажется, очень верно. Во времена серьезных потрясений всегда всплывает очень много разной человеческой накипи. И пока одни, жизнью рискуя, людей спасают, другие под шумок кто открыто разбойничает, кто втихую подворовывает. Как говорится, кто на что учился и у кого на что смелости и наглости хватает. Поэтому даже на собственной базе в нынешних обстоятельствах вещи без присмотра бросать не стоит. Это снаружи она – почти крепость, а вот внутри тут и замков-то серьезных на двери никогда не ставили. Как-то ни к чему оно раньше было. От своих запираться на семь замков – какой смысл? Да только сейчас на базе посторонних – едва не в три раза больше, чем своих. Вот и приходится учитывать новые реалии.

Оставив только набедренную кобуру со Старичком (все ж таки не та сейчас обстановка, чтоб совсем безоружным разгуливать, пусть даже и по базе собственного Отряда), прохожу десяток метров по коридору и, негромко постучав, тяну на себя дверь кабинета командира.

– Разрешите, тащ полковник? Прапорщик Грошев…

– Не шуми прямо с порога, Боря, – обрывает взмахом руки мой доклад Львов. – Я пока вроде не слепой и сам отлично вижу, что прапорщик Грошев по моему приказанию прибыл, как тот паровозик из Ромашково на станцию назначения. С диким опозданием, но зато полный свежих впечатлений.

М-да, вид у Бати, прямо скажем, совсем неважнецкий. Но голос вроде бодрый, и даже шутит, значит – прорвемся.

– Так точно, Алексей Андреевич, впечатлений и разной полезной информации – выше крыши. Только это, тащ полковник… разрешите сразу небольшую просьбу?

– Не подождет? – Командиру информация, мною привезенная, явно важнее и интереснее, чем мои же «небольшие просьбы».

– Никак нет, срочное…

– Хорошо, раз безотлагательно, давай, рассказывай, что там у тебя стряслось.

– По дороге назад, на въезде в Дмитров, обстреляли нас одни полудурки, нам-то ничего, а вот триплексу с передней левой двери амба приснилась – весь в трещинах, не видно сквозь него ни черта. Вы уж прикройте меня от Юры, а то он, когда я машину в парк загонял, так глядел – я думал, скальп сдерет голыми руками.

– Ох, Боря, одни проблемы от тебя, – театрально вздыхает Львов. – То офицеров бьешь, то беззащитных горцев без суда к стенке прислоняешь, то коллег вешаешь, опять же без суда и следствия… Вот теперь еще и матбазу гробишь. А новых триплексов, как мне кажется, нам теперь еще долго не пришлют…

Я всем своим видом пытаюсь изобразить деятельное раскаяние и готовность встать на путь исправления и сотрудничества с администрацией. Похоже, получается неплохо.

– Кончай лицедействовать, – усмехается командир. – В тебе, я гляжу, не только «пейсатель», но еще и великий актер помер… А теперь лежит там, внутри, разлагается и пованивает. Все я понял, от Горбунцова прикрою, не бойся. Теперь давай к делу. Веришь, нет – дел невпроворот.

Если Львов просит переходить к делу – значит, действительно пора заканчивать с лирическими отступлениями. Батя, как и почти всякий командир высокого ранга, «когда нормальный, а когда и беспощаден». Опять же, забот у него точно хватает.

– Значит, к делу. – Я вытаскиваю из кармана флешку, которую передаю полковнику, и раскрываю записную книжку, где вчера конспектировал для надежности все рассказанное Пантелеевым.

– Обстоятельно, как я погляжу, ты к вопросу подошел, – хмыкает Львов, подключая флешку к компьютеру. – Что, на память уже не надеешься, разведка?

– «Сапог в бою надежнее», тащ полковник, – невозмутимо отвечаю я на беззлобную подначку. – Мне вчера столько всего показали и рассказали – голова кругом. Так что уж лучше зафиксировать, чтоб не перепутать ничего… Ну, основное я вам еще ночью по телефону изложил, теперь пора показывать то, что словами описать сложно. Значит, как я уже говорил, причина эпидемии – вирус. Причем, если ученым из «Пламени» верить (а не доверять их словам лично у меня никаких оснований нет), вирус этот – искусственно созданный. Таки натворили «пилюлькины» на свои и наши головы. Причем, как я понял, не со зла.