Это называется так (короткая проза)

Я не стал обнимать мясника, а только сказал ему, что буду очень даже рад, если останусь его единственным покупателем, потому что тогда мы сможем день-деньской разговаривать и смотреть на рыбок. Мясник сказал мне, что я хороший человек. Это правда, я очень хороший человек, потому что я сам себя все время воспитываю и очень стараюсь. Я надеюсь, что мой кот когда-нибудь тоже станет хорошим человеком. Я сказал это мяснику, но тут в лавку вошел какой-то мужчина в костюме и с портфелем и стал осматриваться. Мясник как будто испугался и пошел из-за прилавка ему навстречу. Я увидел, что мясник испугался, и специально очень громко спросил у этого мужчины, не бандит ли он. Он был совсем небольшой, этот мужчина, особенно по сравнению со мной, я бы легко его побил, но мясник быстро сказал, что это не бандит, и извинился перед мужчиной. Они ушли куда-то внутрь лавки, а я стал смотреть на рыбок. Одна из них сегодня плавала очень медленно и почти все время лежала на дне. Я не удержался и пару раз крикнул: «Эй! Эй!», но сразу мысленно отругал себя. От рыбок мне делалось ужасно хорошо, так хорошо, что я даже не могу про это разговаривать. Может, это было потому, что они так медленно плавали и были такие равнодушные, или потому, что они совсем меня не боялись, или потому, что они начинали светиться, когда на аквариум падало солнце, и мне становились видны их косточки, такие тоненькие — тоненькие и мягонькие, как волосинки. Когда Дине на волосы падало солнце, они тоже начинали светиться и тоже были тоненькие — тоненькие, как косточки у рыбок, но не серые, а яркие, оранжевые. Мои волосы совсем седые и очень гладкие, а у Дины они растут кудряшками и светятся над головой. От вида ее волос я всегда начинал нервничать, и после того, как я пришел к ней в гости второй раз, попросил перед уходом потрогать ее волосы и сказал ей, что от них я нервничаю, она стала надевать косынку перед моим приходом. Дина всегда знала, как сделать так, чтобы я перестал нервничать.

Еще Дина научила меня представлять себе, что я смотрю на рыбок, как они красиво плавают и шевелят губами, даже если рядом нет никаких рыбок. От этого я правда начинаю сердиться гораздо меньше. Это очень мне помогает, потому что я очень здоровый и сильный, и когда я всерьез сержусь, у меня в глазах становится белым — бело, и мне очень трудно не наброситься на человека. Я закладываю руки за спину, закрываю глаза и начинаю представлять себе, как рыбки смотрят на меня и двигают губами. Когда я открывал глаза, человек, на которого я сердился, уже успевал убежать, или мама успевала меня увести. Я очень сержусь, когда думаю о том, что Дина уехала и даже не попрощалась со мной, но от этого у меня совсем не становится бело в глазах, зато очень хочется плакать. Я думаю, что если бы я увидел Дину опять, мне бы захотелось не орать на нее, а обнимать ее и кружить. Я бы, конечно, не стал этого делать, я просто говорю, что мне бы этого точно захотелось, хотя я очень на нее сержусь. Я спрашивал маму, что стало с Диниными рыбками. Мама сказала, что Дина забрала их с собой. Это было очень хорошо, потому что я не смог бы взять их к себе домой из-за своего ненормального кота. Еще я спросил маму, что стало с лысым. Мама сказала, что она не знает. Я спросил, забрала ли его Дина с собой. Мама сказала, что нет, не забрала. Мне стало немножко полегче, потому что лысый, наверное, тоскует по Дине еще больше, чем я. По крайней мере, я почти не плакал у нее в комнате, а лысый, кажется, плакал каждый раз. Я очень сильный и плачу очень редко.

Я слушал, как мясник в своей дальней комнате разговаривает человеком в костюме. Мясник очень сердился, я подумал, что этот человек, наверное, не может заплатить за мясо, но он совсем не казался бедным, а кроме того, мяснику это было неважно, когда мы с мамой или старая Надя приходили за мясом в конце месяца, мясник всегда говорил, чтобы мы не давали ему деньги прямо сейчас, и добавлял: «Это ничего, в другой раз сочтемся». Мама всегда настаивала, чтобы мясник взял деньги, и говорила, что мы все в одной лодке. Я думаю, что она так шутила из-за рыбок, которые плавали у мясника в лавке. Я всегда радовался, когда мама это говорила, это была очень смешная шутка. Мне очень хотелось, чтобы сегодня мясник тоже сказал мне: «В другой раз сочтемся», я бы положил деньги на прилавок и сказал: «Мы все в одной лодке», но мясник все не шел и не шел. Они с человеком чем-то шлепали по столу, как будто кидали на стол журналы или бумажки, мясник говорил очень громко, а человек или совсем не говорил, или говорил тихо — тихо, я его не слышал. Когда рядом кто-нибудь кричит и ссорится, я начинаю нервничать, и мне тоже сразу хочется кричать, поэтому я заткнул уши и стал смотреть на рыбок.