Это не те мобы!

«Нас?» — удивился Олаф, но мысль тут же ускользнула. Кали крутанулась на месте и продолжила говорить, а между ней и воинами поплыли полупрозрачные фигуры. Огромный зал, вершина которого теряется в непроглядной мгле, от взгляда на которую возникает ощущение бездны. Смотрящий прямо в душу. Всевидящей и всезнающей. Страшной своим равнодушием. Стрельчатые окна, простые, но почему-то будящие воспоминания о кольях. Нет, не просто кольях, а тех, на которые давным-давно сажали приговоренных. Хотелось отвернуться, найти что-то, но взгляд натыкался на украшенные резьбой колонны, пугливо перепрыгивал на стены, затянутые гобеленами в кроваво красных тонах, расписанных батальными сценами. Настолько живыми, что от них буквально веяло тоской и обреченность побежденных. Вот только пугало не это, а полное равнодушие победителей.

Олаф сглотнул, и тут же полупрозрачные картины обернулись полом под ногами, словно он опустил взгляд. Вот только черный камень не принес успокоения. Белым узором в нем проступали кости. Навеки застывшие в камне кости. В них ощущалась мука тех, кому они принадлежали. Казалось, что боль и смертный ужас стали теми цепями, которые навки привязали сонм духов к остатку прежнего вместилища.

— Но даже это не могло поколебать маленький народец, — голос Кали принес облегчение и развеял хмарь наваждения.

Олаф сипло вздохнул, вскинулся, но тут же вновь поддался наваждению напевного голоса. Он смотрел на полупрозрачные столы по периметру зала, во все глаза глядел на главный и самый богатый, стоящий на возвышении и... людей. Маленьких людей перед ним.

— И повелел тогда, хозяин замка, маленькому народцу показать свое искусство, — услышал Олаф.

Череда видений сменялась одно другим. Он видел, как маленький народец танцует, жонглирует, проделывает разные, порой невероятные акробатические трюки, порой, Олафу казалось — он слышит песни маленького народца, но ведь...

— И тогда повелитель рассмеялся. Впервые за долгое, очень долгое время он смеялся и радовался жизни. Сама Тьма и Смерть отступили, признали свое поражение и развеселились вместе с ним.

Кали замолчала, полупрозрачные видения истаивали. Лишь колотящий по столу кубком, с веселящим медом и утирающий слезы, размытый силуэт, все еще висел в воздухе.

— А потом? — раздался сиплый голос из-за спины Олафа. — Что случилось потом?

— А потом повелитель отпустил нас, одарил, не взял ничего и отпустил, — проскрежетал голос звероподобного.

— Мы приехали на эту полянку, — заговорила Кали, и перед ней вновь развернулись полупрозрачные видения. — Остановились на ночлег. Уже легли.

«Нас? Нас. Нас!» — билось в голове Олафа, но он смотрел на картину мирного лагеря маленького народца, варящего что-то в котелках, беззвучно шевелящегося губами и, то улыбающегося, то смеющегося, то...

— Они пришли ночью, — резанул скрипучий голос, заставляет вздрогнуть.

Сотканные из невесомого тумана видения пошли рябью, но Олаф еще успел увидеть, как в спину бегущей девочки лет десяти, очень знакомой девочки, вонзается стрела, а на поляну выходят великаны. Каждый вдвое выше самого высокого из маленького народца.

— Нас очень трудно убить, — улыбнулась Кали, разводя руками.

То ли видение, то ли иллюзия окончательно истаяли. Вот только Олаф этого не заметил, он с каким-то первобытным, парализующим ужасом смотрел в янтарно-багровые глаза девочки.

— Но подобные тебе нашли способ лишить нас самой сути, — проскрежетал звероподобный.

— Нас пытали, но все было бесполезно, мы лишь смеялись и шутили, — голос Кали прокатился веселым перезвоном колокольчиков.

Вот только вместо рук девочки появилось нечто перекрученное, изломанное, обожженное, покрытое язвами, а лицо малышки заменила безглаза и безносая маска, почти целиком состоящая из струпьев.

— Но они нашли способ. Да. Нашли, — заскрежетал звероподобный.

— У них были пленники, обычные пленники, и маг, который погрузил наш разум в их сознание, — раздалось справа от Олафа.

— И тогда мы отдали свою суть, — зашелестел голос справа.

— Перенесли ее, — сразу несколько голосов спереди слились в один.

— Попытались спасти, — шепот пополз по поляне.

— Но ее исказила боль, — проскрежетал звероподобный.

— Страх, — Олафу показалось, что это сказали одновременно все.

— Ненависть, — кажется, он слышал голос Крууша, а может быть и свой.

— А потом нас убили, — улыбнулась страшная маска-лицо Кали, но голос ее остался все тем же, звонким, чистым и по-детски задорным. — Серебристый волк появляется каждую шестую луну четвертого полнолуния второго года Дай ему убить одного из нас. Его сделал некромант, но даже его могущества не хватило, чтобы спасти нас. Дай убить. Помоги волку.

— Д-д... — попытался выдавить Олаф, ощущая, что еще немного и он окончательно свихнется

Справиться с непослушным голосом и сказать «да» ему не дала Кали. «Простите, дяденька», — проскрежетала она и циркачи, которые уже стояли на ногах, с оружием в руках, бросились на полностью деморализованный отряд. Впрочем, воины и не пытались сопротивляться. Да что там, гном Хорр и вовсе шлем скинул и горло под копье подставил.

Мартин Юс (Вел Гар)