Это небо (ЛП)

Мне некогда смущаться того, какой звук я издавала, или ужасного запаха изо рта, или насколько во рту мерзко, потому что он проводит языком прямо под подбородком и я попадаю в сон — в прекрасный сон, где мы не можем друг от друга оторваться.

Запускаю пальцы в его волосы. Лэндон обдает горячим дыханием кожу, поднимается все выше, а руки опускает все ниже.

— Я видела тебя во сне, — шепчу я.

Он отодвигается, смотрит на меня с выгнутой бровью.

— Надеюсь, в хорошем?

Я со вздохом закрываю глаза, по-прежнему ничего не соображаю.

— В хорошем.

— Хорошо. — Он поднимает меня так, что мы соприкасаемся животами. — Ты превосходна, — шепчет Лэндон, грудь вздымается, он закрывает темные глаза. — Не думал…

— Это ты превосходен, — шепчу я в ответ.

Он заливается смехом, который мягко прокатывается по телу, и прячет лицо у меня на шее.

Сжимаю его бедрами и погружаю пальцы в волосы. Шелковистые прядки щекочут ладони, выскальзывают из промежутков между пальцами.

— У тебя замечательные волосы, — тихо говорю я.

Он фыркает, покусывает шею, левую руку опускает ниже.

— У тебя замечательная кожа.

— Глаза, — веселюсь я. Зародившийся внутри легкий трепет поднимается по торсу, напрягает мышцы живота, натягивает меня, как струну. — Руки тоже ничего.

Лэндон шарит взглядом по моему обнаженному телу. С одной стороны, хочется спрятаться под простыней. А с другой — хочется, чтобы он смотрел.

— Губы, — чуть ли не благоговейно произносит Лэндон. Он осторожно касается кончиком пальца линии между губами. — И подбородок. И шея. — Мучительно медленно он ведет пальцем по шее, по груди, разделяя меня на две половины. — Плечи, и грудь, и сердце. — Он с хитрой улыбкой останавливается. — То, как ты задерживаешь дыхание, когда нервничаешь.

Я на выдохе смеюсь.

— Ребра. Пупок. Родинка чуть выше бедра. — Он ее целует. — Ты вся прекрасна.

Покалывает все тело. Такое чувство, что во мне полно электричества, словно я молния, обращенная в плоть.

— Ты прекрасна, когда стоишь, задрав лицо к небу, когда сидишь в темноте на ступеньках, когда ты на пляже, на работе. Ты прекрасна везде, я не могу оторвать от тебя глаз. — Он смеется над собой. — Мне кажется или звучит жутковато?

Теперь мой черед смеяться.

— Не звучит.

Кончиком пальца он чертит прямую линию на животе. Двумя руками хватаю его за запястье, то ли пытаюсь остановить, то ли, наоборот, подстегнуть. Я вообще не понимаю, что делаю. Упираюсь пятками в матрас. Бедра в предвкушении дрожат.

Он это видит и нарочито медленно ухмыляется.

— Пожалуйста, — скулю я.

Лэндон наклоняется к груди. Издевательски кружит языком.

— Пожалуйста, — повторяю я.

На этот раз он вбирает сосок в рот, притягивает меня к себе, возбуждает, сводит с ума.

Сил терпеть больше нет.

Запрокидываю голову. Закрываю глаза.

Комната исчезает.

Исчезает.

Исчезла.

— Сейчас, — говорит он между порывистыми вздохами. — Ты прекрасна сейчас.

Я что-то лопочу. Я не что иное, как форма этого волнительного момента. Я не что иное, как его губы, растягивающиеся и сокращающиеся мышцы, воздух, бурлящая в нас кровь.

А когда он прикасается ко мне, небо и земля меняются местами.

Лэндон

— Только не пугайся.

Сейчас начало одиннадцатого утра. Я уже давно должен быть на пляже, но уходить неохота. Сегодня из кровати меня вытащит либо стихийное бедствие, либо полноценный военный удар.

Джемма прижимается ко мне теплым животом. Невероятно эротично. Думаю о том, насколько приятно до нее дотрагиваться, насколько мне нравятся взъерошенные волосы, завитками спадающие на плечи и лоб. До чего же она милая и всклокоченная. Насмотреться на нее не могу. Большим пальцем нажимаю на место в ложбинке между грудями, где видно выступающую косточку.

Впервые, наверное, за целую вечность мне кажется, что я на своем месте.

— Не испугаюсь, — растерянно отвечаю я. — Испугаюсь, только если ты скажешь, что разговор о музыке был брехней и на самом деле ты любишь «Никельбэк».

Она улыбается, облегчение меняет лицо.

— «Никельбэк» здесь ни при чем.

Посмеиваясь, я веду пальцем по ее спине, убираю длинные каштановые волосы с глаз.

— Так из-за чего мне не пугаться?

Она прячет лицо в сгибе моего локтя. Глухим голосом говорит:

— Ну…

— Что «ну»?

Джемма вскидывает глаза. Моргает черными ресницами.

— Знай, что я не питаю иллюзий. Я знаю, что происходит.

— А что происходит?

Провожу пальцем по ее нижней губе, воспоминания о прошлой ночи и о том, что случилось чуть раньше, вызывают вздох.

— Знай, что я все понимаю. Это просто секс. Я ничего от тебя не жду. Мы ничего друг другу не должны.

— Не должны, да?

Воспоминания рассыпаются и сгорают, будто в них влетела ракета класса «земля – воздух».

Джемма напрягает плечи. Она сглатывает.

— Никаких обязательств. Никаких сожалений.

— Похоже на название альбома.

Я откатываюсь и беру боксеры. Джемме ни к чему видеть мое лицо. До меня дошло, о чем она говорит, только вот понятия не имею, как к этому относиться, и сомневаюсь, что на лице ничего не отразится.

— Может, такое название уже есть.

— Я не хотела тебя расстраивать, — смущенно продолжает она, касается моей поясницы, и по телу пробегает дрожь.