Это просто цирк какой-то!

Сентябрь в Сухуме оказался таким же прекрасным, как и август. Даже еще лучше. Солнце стало ласковым, а море по-прежнему было таким же теплым, как летом. Каждый день я просыпалась, уже согретая мыслью: мы надолго останемся в этом чудесном городе с этими гостеприимными, славными людьми. А впереди еще столько теплых дней, столько ночных купаний, столько мест, в которых мы пока не побывали, – счастье же!

В одну из суббот на вечернее представление приехал батоно Джамал с супругой. Двое сыновей почтительно высадили родителей из машины, вытащили из багажника здоровенную корзину с инжиром и фундуком, отнесли ее в кабинет Барского и уехали, а я проводила почтенную пару в директорскую ложу и побежала гримироваться и одеваться – через двадцать минут будет первый звонок.

В вагончике у себя с нежностью думала о стариках: батоно Джамал надел праздничный костюм с внушительным иконостасом из орденов и медалей на груди, до синевы выбритые щеки подпирал крахмальный воротничок белоснежной рубашки, о стрелки на брюках можно было порезаться, а его скромная большеглазая жена уложила толстенную косу в какой-то необыкновенной красоты узел (я рассмотрела это великолепие под тончайшей шелковой косынкой). На блузе калбатоно[50] Нино я заметила синий орден – «Материнскую славу II степени». Эта маленькая женщина вырастила восьмерых детей. Восьмерых! И, судя по возрасту внука Алика, его отца она родила в войну, а может, и не одного его. И такая деталька: на ногах пожилой женщины были новенькие чешские туфли, – моя мамочка хотела именно такие, но ее тридцать пятый размер почему-то не завезли, – и я порадовалась тому, что эти заслуженные люди пришли к нам в цирк, одевшись как для настоящего праздника.

Конечно же, все представление (снова полный аншлаг, между прочим) мы с Давидом Вахтанговичем наблюдали за нашими гостями. В ложе сидели уже привычные чиновники с супругами и детками, но два лучших места в первом ряду занимали Джамал и его Нино. И Джамалу, похоже, это очень нравилось. Агеев сказал мне за форгангом:

– Наши-то какие гордые сидят, ты погляди. У батоно Джамала плечи расправлены так, как будто бурка под пиджаком надета.

Как они смотрели представление! Детский восторг, неподдельное изумление, восхищение, радость, уважение – я любовалась стариками, и мне хотелось, чтоб наши работали еще лучше. Для них персонально. А уж когда сначала Володя, а потом и Костя, отработав номер, преподнесли букеты, которые вручили им зрители, калбатоно Нино, ее муж и вовсе засиял, а она зарделась словно девушка и спрятала лицо в охапку цветов.

После представления бебиа[51] Нино проводили в машину, которая уже ждала у входа, а Джамал зашел на конюшню – там играл с собаками Алдоны наш Мцвели. Старик одобрительно покивал головой и достал из кармана кулек с чем-то. Это что-то тут же было высыпано в миску Вели, и тот мгновенно слопал угощение. Мне показалось, что батоно Джамал угостил щенка очищенными семечками. Но нет.

– Это пчелиная детва, личинки, перга там еще, прополиса немножко, ну и медку чуток, сладенько ему. Они у меня все такое едят, как от материнской титьки отлепляются. Может, потому и здоровенные вырастают?

Потом Костя мотался к батоно Джамалу регулярно. Отвозил в горы лекарства, передачи от сыновей, а привозил лакомство для Вели и корзинку с гостинцами от славного старика. Забегая вперед, скажу, что Мцвели к году весил почти девяносто килограммов. Впрок пошло.

Дни стояли совершенно чудесные, и в выходной вдруг заскучавший Сашка Якубов уболтал нас поехать по всяким красивым местам, взял у инженера Инала ключи от машины, и мы стали собираться. Володя на этот раз был занят – к нему приехал друг, Ирка давно уехала, но зато Рита Бакирева пожелала составить нам компанию. А тут и ларчик сам собой открылся: к окончанию погрузки провианта и напитков Чингачгук привел прехорошенькую девочку Машу (ту самую, с которой мы катались на катамаране, помните?) из кордебалета, за которой он, оказывается, легонько так ухаживал. Может даже, и с дальней перспективой, потому что многие парни предпочитали жениться не на цирковых артистках (если не работали в одном номере с будущей женой), а на танцовщицах. Некоторые вообще брали в жены девочек «с той стороны манежа», как говорили цирковые старики. То есть к цирку вообще отношения не имевших, как Татьяна, жена дрессировщика медведей Забукаса, например.

Объяснение простое: жена ездит с тобой как хозяйка дома, пусть временного, но настоящего дома, и как мать детишек, а не уносится туда, куда забросит ее цирковой конвейер. Ты в Сочи, а она – в Свердловске, ты в Новосибирске, а она – в Киеве, видитесь вы три раза в год, когда повезет в одну программу попасть, да в отпуске еще разок встречаетесь.