Это только цветочки

— Входи, быстро, — вполголоса скомандовал он, — а то твоим друзьям крышка.

Первым моим побуждением было выдернуть из кобуры «макаров». Следом за этим импульсом пришло беспокойство за «моих друзей». Я догадывалась, что Витька с Наташей, а возможно, и Костик — внутри.

— Ладно, — спокойно процедила я, стараясь не выдать своей тревоги ни мимикой, ни жестами, — я вхожу.

Подняв руки, я переступила порог знакомой квартиры, всегда встречавшей меня либо мирной тишиной, либо беззаботным Витькиным трепом, и оказалась в прихожей.

— Мы уже знаем, кто ты, — желчно ухмыльнулся русоволосый парень, держа меня на мушке, — давай в комнату.

Господи, я бы уже тысячу раз уложила этого ненормального… Только вот мне было неизвестно, сколько еще его приятелей в квартире.

Он протянул руку, в которую я покорно вложила свой «ПМ», и прошла в комнату. Моим глазам открылась печальная и нелепая картина: на диване сидели связанные по рукам и ногам, с кляпами во рту, Наташа и Костик, а Витька был привязан к стулу: руки заведены за спинку, ноги привязаны к ножкам. Как в лучших боевиках. Рядом на креслах развалились два мордастых и плечистых молодчика. Они лениво поигрывали своими «пушками» и как-то плотоядно улыбались. Одного из них я тоже узнала — шофер «Шевроле», а вот его соседа видела впервые. Видно, он заменил главаря, которому я прострелила ногу. У него было лицо простого деревенского парня, к тому же все покрытое веснушками, что придавало ему некоторую детскость, и оригинальная прическа: огненно-рыжие волосы были сбриты на затылке почти до самой макушки, а лоб закрывал чубчик.

Значит, пронюхали, высчитали Витьку по машине. Быстро они работают. Я понимала, что в живых нас не оставят. «Здесь угрохают, — на удивление бесстрастно подумала я, — или вывезут на какую поляну?» В такие минуты, опасные для жизни, я заставляю себя быть безразличной до цинизма и бесстрашной до неприличия — это помогает соображать и принимать конструктивные решения. Для этого достаточно посмотреть на себя со стороны.

Витька скорее всего не догадывался о моих духовных упражнениях, в которых я поднаторела за мою детективную практику. Он таращил на меня испуганные глаза, недоумевая, что происходит и почему это случилось именно с ним. Особую трагическую нелепость его облику и растерянному выражению лица придавало то, что его рот был заклеен широким пластырем. Он хлопал ресницами, по его взглядам я поняла, что он извиняется за то, что вызвал меня, и просит помочь. Я попробовала вселить в него немного веры и надежды слабой улыбкой. Но он еще больше растерялся. Наташа сидела с потупленными глазами, мертвенно бледная и дрожащая. Один Костя, казалось, сохранял самообладание. Он смотрел на меня спокойно и сосредоточенно.

— Свяжи ее, — прошипел сидящий в кресле рыжий, кивнув на меня русоволосому.

Тот подошел ко мне развинченной походкой, упоенный своей властью и могуществом. Его тупая морда сияла самодовольством и язвительным презрением к тем, кому не повезло.

Решение пришло быстро: не успел русоволосый спрятать за пояс «ПМ», чтобы связать меня, я ударила его ногой по руке. Пистолет с грохотом упал на покрытый линолеумом пол, а русый парень схватился за руку. Бандиты повскакивали с кресел и наставили свои «пушки» на меня. Я резко притянула на себя русоволосого. Несколько пуль, выпущенных в меня, вонзились в его спину. Он потяжелел и стал клониться вперед. Я что было сил толкнула его тело на рыжего. Рыжий не удержался на ногах и бухнулся на пол. Одновременно я провела четкий и молниеносный удар в голову шоферу. Тот взвыл и упал на линолеум. Потом подскочила к немного очухавшемуся рыжему, который только что выбрался из-под русоволосого и уже направлял на меня ствол своего «ТТ», и одарила его серией жестких ударов. Рыжий, сделав несколько шагов назад, ударился своим бритым затылком о дверной косяк и сполз на пол. Взяв свой пистолет, я сунула его за пояс джинсов и приступила к освобождению Витьки, наблюдавшему за разборкой с широко распахнутыми от ужаса глазами. Сбегав на кухню за ножом, я разрезала веревки, связывавшие его, и осторожно отлепила пластырь.

— Ну ты, Иванова… — задыхаясь от страха, проговорил потрясенный Витька.

— Освободи товарищей, — я передала ему нож.

Витька размял затекшие запястья и ноги и, взяв нож, подошел к дивану. Я села в кресло и, достав из-за пояса оружие, взяла под контроль стонущего шофера и лежащего в отключке рыжего.

— А-а-а! — женский крик потряс Витькину квартиру. — Он мертвый!

Освобожденная Наташа вместо того, чтобы разминать ноги-руки, рухнула опять на диван и остекленевшими от ужаса глазами уставилась на труп русоволосого парня. Кровь, вытекающая из его ран, образовала уже приличную лужицу на полу. Наташа побледнела, мне казалось, что она вот-вот забьется в истерическом припадке. Разрезавший веревку у Кости на ногах Витька кинулся к ней.

— Наташа, Наташа, — восклицал он, — что с тобой?!

— Душевное потрясение, — спокойно объяснила я, — бьюсь об заклад, она такого отродясь не видела.

— Да помолчи ты! — прикрикнул на меня осмелевший Витька.