Это все, что я знаю... (СИ)

— Ну, я да, я дал две. Зубы болели недавно, сильно, я и по две принимал, и ничего, живой! — Испуганно тороторил Володя.

— Вы чем меня слушаете? У неё был цирроз. Ей это противопоказано! Как вы могли дать ей какой-либо препарат, если сами не являетесь врачом? — Просверливая взглядом Володю, произнесла дознаватель.

Володя погрузился в молчание.

— Владимир Степанович, правоохранительные органы собирают доказательства против вас, и если у них это получится, то вы пойдете в этом деле как подсудимый по сто девятой статье. Причинение Смерти по неосторожности.

— Но я же хотел помочь, она стонала и говорила, что ей больно! — С испуганным лицом завопил Володя.

— Успокойтесь, отделаетесь исправительными работами в худшем случае сроком лишения свободы от двух лет по решению суда, скоро здесь будет ваш адвокат, а сейчас мне нужно взять с вас полное объяснение происходившего.

Последнего сказанного дознавателем Володя уже не слышал. В его сознании кружились кадры того происшествия вперемешку со страхом своей участи в тюрьме. Его досаждало необъяснимое чувство того, что какая-то невидимая система или машина, запрограммированная на уничтожение людей, начала свое нападение на него. Он ощущал свое бессилие перед ней, она казалась ему неистово огромной. К такому исходу он не был готов, вчера родившись уже сегодня должен сражаться. Он изложил на бумагу своим кривым подчерком всё, что произошло на том перекрестке. Позднее приехал его адвокат и представился своему клиенту. То был уже знакомый читателю Григорий Александрович. Он разъяснил весь порядок действий и все права, которыми по закону может воспользоваться его клиент. Он всячески его успокаивал тем, что добьется минимального наказания в виде исправительных работ. Подозреваемый получил подписку о невыезде и покинул здание полиции вместе с адвокатом.

— Не переживайте Владимир Степанович, вскрытия еще не было, это лишь предположения, плюс у вас нет судимости, всё будет хорошо.

Володя кивнул, адвокат с клиентом обменялись рукопожатием и разошлись в разные стороны. Поданное объяснение Володи было ключом от той огромной машины, оно завело её. И тут же документ полетел по всем инстанциям, а пострадавшая была отправлена на экспертизу для выяснения причин смерти. Володя пошел пешком домой, за весь путь он безостановочно курил. Он шел и не знал куда идет, некий внутренний навигатор постепенно привел его к дому. Сын и жена сидели на кухне неподвижно. Могло показаться, что они так сидят с самого его отъезда. Когда дверь в дом отварилась, они бросили свой взор на бледного отца, Вероника вмиг стала одного цвета с мужем. Он короткими шагами подошел к столу и положил на него подписку о невыезде. Жена закрыла рот рукой и глаза её заблестели. Мишка не понимал, что это за документ, но был поражен не меньше матери, он сразу понял: происходит что-то страшное.

— Что произошло? — Пропищала Вероника.

— Меня подозревают в убийстве по не осторожности. — Промолвил Володя.

Мишку как молнией ударило, он опустил взгляд в пол и вместе с матерью выслушал все объяснение отца о произошедшем.

— Зачем ты дал ей эти таблетки? — Сквозь слезы пролепетала жена.

— Ей было больно.

— Больно? — Возгласила Вероника, — а теперь что ты будешь делать? Ты понимаешь, что они точно подтвердят твою вину? Ты это понимаешь? Что ты прикажешь нам делать теперь? — Уже рыдая навзрыд, кричала Вероника.

Володя остался сидеть за столом, жена ушла в ванную через минуту там зашипела вода.

— Не переживай, пап, ты не убийца, я уверен тебя оправдают. — Произнес сын.

Отцовские глаза блестели от слез, он обнял Мишку так крепко, как может обнять только отец. С минуту пока они были в объятиях друг друга, Володя пустил скупую слезу, он так и не понимал, что плохого он натворил. За спиной Мишки на комоде стояло их семейное фото в рамке. Мы делаем снимки в счастливые моменты жизни и не думаем, что они попадут на могилу. Самые высокие побуждения чаще всего остаются непонятыми. «Ну ей же было больно, что я мог сделать не так?» пилил себя Володя. Вероника вышла из ванной, лицо её было красным. Она дергаными движениями загремела посудой для заварки ромашкового чая. Отец с сыном сидели, уперевшись взглядом в пол.

В этот день Оксана Владимировна проснулась для своего режима довольно поздно. У нее был усталый вид. Кот сидел на подоконнике и, лениво прищуривая глаза, наблюдал, как муха на стекле потирает лапки. Она собиралась к обеду снова попасть на прием своего психолога, а после зайти в свой салон. Простит ли мне читатель мою плохую память, но никак не вспомню, какая погода стояла в тот день. Оксана взяла с собой зонтик, но дождя не было. Мужа, само собой, дома уже не было. Она легонько приотворила дверь в комнату дочери, та была занята какими-то записями в тетрадке карандашом.

— Доброе утро, милая. — Произнесла Оксана.

— Доброе. — Так же ласково произнесла Сонька.

Она вела дневник.

— А ты не видела сегодня отца?

— Нет, кажется, я слышала, как он уходил рано утром. — Обернувшись на мать, ответила Соня.