Этот город дышит нами

      Компания парней, которых она видела при посадке и в самом самолёте, громко смеётся, выделяя свой оптимизм даже в такую отвратительную погоду. Тёплая улыбка так и лезет на лицо девушки. Она вдруг замечает на себе взгляд Глеба, и через пару секунд молодой человек в чёрных очках, стоящий рядом с блондином, подмечает то, куда и на кого смотрит Сименс. На лице кучерявого шатена вырисовывается хитрая улыбка.

      Кира сразу же смущенно отводит взгляд, чтобы наконец прекратить эти непонятные гляделки, и уже выйти на улицу к давно прибывшему такси. В последний момент, уже перед дверьми, она оборачивается на парней, но не замечает никакого взгляда, устремлённого на неё. Равнодушно выдохнув, Островская выходит и глазами ищет нужную машину.

      Но Глеб только почесал затылок, заметив ее пропажу.

      — Сименс, Отис уже ждёт в машине, валим отсюда, — задним фоном прозвучал низкий голос Олега, что отбирая кепку у блондина, настаивает обратить на него внимание, — не горюй, сейчас устроимся на квартире, отдохнём, как в старые добрые.

      «Не горюй» — очень странно подобраны слова… ведь Голубин видит эту незнакомку впервые в своей жизни. И обычно он не преследует цель познакомится поближе, да и ещё выискивать её глазами неимоверно глупо при первой встрече, так ведь? Но чем-то его заворожила девушка, и вряд ли это её необычный цвет волос, да и диковинным его не назовёшь. Изучая современный мир всё больше, понимаешь, что это уже не особо бросается в глаза и перестало быть центром обсуждения.

      Его однозначно привлекли обворожительные черты лица… и наверняка что-то ещё, но зацикливаться на этом дольше, чем три минуты, совершенно не хотелось, ведь впереди была встреча с друзьями и ужасно крутой концерт.

      Наверняка.

2.

С первым осенним холодком жизнь начнется сначала.

***

      15 октября. Дождь льёт, как из ведра, не щадя никого, кто попал под этот чёртов ливень. Укутавшись в уютный плед, девушки задумчиво наблюдают за окружающим миром, потухая в эмоциях. Холодное и ничего не выражающее выражение лица. Тишина, что стояла в квартире, жутко резала уши, не давая возможности полноценно подумать над своей жизнью, как все любят — анализировать свои действия.

      — Вика… — первой разрушила глухую тишину голубоволосая девушка, но от яркого голубого цвета осталось лишь одно название. Вместо нужного оттенка появился тусклый голубоватый цвет, который смахивал больше на серый, и только пряди скрашивали прическу Киры.

      С ее прибытия прошло две недели. Две неимоверно сложные недели.

      Дементьева ещё больше нагнетала своим предсвадебным состоянием, если это можно таковым назвать. Перелёт с одного города в другой, в совершенно неизвестный, даёт сбои в голове, особенно, если Владивосток встречает тебя ужасной погодой, запутывая всё больше и поглащая в своё настроение.

      — Да?

      — Прости, что не тусуемся вместе 24/7, что не развлекаемся по торговым центрам и не скупаем все шоурумы. Я знаю, что это было у тебя в планах, но я сама не знаю, что со мной. Этот город… такой ужасно странный и отталкивающий, у меня часто болит голова и знобит, смотря на улицу. Даже с окна выброситься противно, – в довершение добавила она.

      В ответ получила только пожимание плечами. Вернулась всё та же напряжённо-убийственная тишина, вводящая в заблуждение обоих. Виктория встала на ноги, немного отряхнувшись, и так же тихо ушла в свою комнату, закрыв двери... видимо, на замок.

      Сложно поверить, что девушки просидели перед большими панорамными окнами около часа, не произнеся ни слова.

      — Идиотка…

      Кира пробурчала себе под нос ругательство, адресованное самой себе. Что может быть хуже, чем испортить подруге девичник, на который она ставила надежды. Ведь настоящая свадьба бывает только один раз в жизни...

      Чувствовать себя отвратительной подругой невесты — вселенское отвращение к самой себе.

      Девушка скопировала действия подруги и ближе подошла к закрытой на замок спальне.

      — Прости меня. Я знаю, что виновата, — пара слов и вновь молчание в ответ, или же она просто не спешит отвечать... но нет, ответа не поступает.

      Тяжело вздохнув, Островская накидывает на себя пальто с шарфом, которым можно было бы покрыть голову, тщетно спасаясь от нещадного ливня. Скорее всего решение пойти гулять по такой погоде — неимоверно глупое и необдуманное, но сидеть здесь и разъедать себя своими доводами — ещё хуже.

      Закрыв дверь на замок, провернув ключ ровно трижды, кидает его в карман, спускаясь по ступенькам в полном одиночестве, с полной уверенностью, что никакая Виктория, сейчас одиноко сидящая в собственной спальне, не чертыхнётся и не станет отговаривать подругу от прогулки.

      А ведь очень опрометчиво так думать…

      Ведь из глубины тусклой квартиры доносится щелчок двери, ведущей в ту самую спальню, где и слышится грустное:

      — Прощаю.

      Но вряд ли этот ответ кто-нибудь услышал кроме мрачных серых стен.

***