Этот мир-мой! [Авт. сборник]

— Уж раз ты зовешь меня, то будь любезен не орать, — ответствовал Джо. — И выставь отсюда кошку.

— Не подозревал, что у тебя такой тонкий слух.

— И тем не менее это так. Я прекрасно слышу ее топот.

— Любопытно. Ну и что же ты слышишь? — с интересом спросил Гэллегер.

— Слышу удары барабана, — торжественно ответствовал робот. — А когда ты орешь, я слышу гром.

Голос у самого робота был противным и скрипучим, что давало Гэллегеру полное право напомнить этому снобу поговорку насчет соринки в чужом глазу, но тут его отвлекли. С трудом он заставил себя бросить взгляд на экран у входа в лабораторию — там что-то мелькало. «Знакомый силуэт», — подумал Гэллегер.

— Это я, Брок, — прозвучал голос в динамике. — Харрисон Брок. Откройте!

— Дверь не заперта.

Гэллегер и не подумал встать. Он внимательно осмотрел гостя — модно одетого мужчину среднего возраста, — но так и не сумел его вспомнить. Броку было немногим больше сорока; породистая, гладко выбритая физиономия не выражала ни малейшего восторга от встречи. Возможно, изобретатель и знал его, хотя твердой уверенности у него не было. Но это тоже не имело значения.

Брок окинул взглядом большую лабораторию, напоминающую Авгиевы конюшни, ошалело посмотрел на робота, попытался найти стул, но не преуспел. Тогда он уперся руками в бока и покачался с пяток на носки, буравя похмельного Гэллегера гневным взором.

— Ну? — произнес он.

— Никогда не начинайте разговор с «ну», — сказал Гэллегер и подкрепился новой порцией мартини. — Мне и без того не по себе. Лучше садитесь и чувствуйте себя, как дома. У вас за спиной генератор. Он, вроде бы, не слишком запылился.

— Получилось у вас или нет? — нервно спросил посетитель. — Это единственное, что меня волнует. Неделя истекла. У меня приготовлен чек на десять тысяч. Возьмете его?

— Естественно, — молвил Гэллегер и, не глядя, вытянул руку. — Давайте сюда.

— Caveat emptor[7]

. А что я покупаю?

— Вы что, сами не знаете, за что платите? — поразился Гэллегер.

Брок буквально подпрыгнул на генераторе.

— О господи, — жалобно произнес он. — Говорили, что кроме вас никто мне не поможет. Но ведь предупреждали меня, что беседовать с вами — все равно что отдыхать в кресле дантиста.

Гэллегер призадумался.

— Постойте-ка. Я начинаю вспоминать. Мы с вами болтали на прошлой неделе, верно ведь?

— Болтали… — Круглое лицо визитера налилось краской. — Разумеется. Вы валялись на этой же кушетке, лакали спиртное и декламировали стихи. Затем спели «Фрэнки и Джонни». И только после всего этого заметили меня и приняли мой заказ.

— Очень просто, — объяснил Гэллегер. — Я напился. Это со мной часто бывает. Особенно, когда я ничем не занят. Алкоголь растормаживает подсознание, и в таком состоянии мне лучше работается. Самые лучшие мои изобретения, — весело поведал он, — я сделал как раз по пьянке. В эти мгновения меня осеняет. Все ясно, как тень. Или как день… так, что ли, выражаются? А вообще-то… — Тут он запнулся и с недоумением поглядел на Брока. — А вообще-то о чем мы с вами беседуем?

— Лучше бы вы оба молчали, — язвительно вставил робот, по-прежнему позируя перед зеркалом.

Брок аж подскочил, но Гэллегер успокоил его небрежным пассом.

— Это Джо, плюньте на него. Вчера я его собрал, а сегодня уже жалею об этом.

— Он робот?

— Робот, но совершенно никчемный. Я сотворил его, когда был пьян, и сам не помню, зачем и для чего. Он с утра торчит перед зеркалом и никак не может налюбоваться на себя. Да еще поет. Воет, как собака перед покойником. Скоро сами услышите.

С большим трудом Брок вернул разговор в прежнее русло.

— Послушайте, Гэллегер, у меня большие трудности. Вы взялись мне помочь. Если откажетесь — я конченый человек.

— А я вот уже давно конченый человек, — возразил изобретатель. — И меня это нимало не тревожит. На жизнь себе зарабатываю, да еще успеваю изобретать разные разности. Знаете, если бы я получил образование, то мог бы стать новым Эйнштейном. Все так говорят. Но вышло так, что я как-то непроизвольно нахватался разнообразных знаний. Оттого, видимо, и не стал тратить время на обучение. Мне достаточно хорошенько выпить, и самые неразрешимые проблемы становятся мне по плечу.

— Вы и сейчас под мухой, — менторским тоном произнес Брок.

— Подхожу к наиболее предпочтительному состоянию. А как бы вы себя почувствовали, если бы, проснувшись, обнаружили бы рядом с собой наглого робота, которого вы сами создали, но неизвестно на кой черт?

— Ваши шуточки…

— Тут я не могу разделить вашу точку зрения, — буркнул ученый. — Вы, сдается мне, слишком серьезно относитесь к жизни. «Вино — глумливо, сикера — буйна»[8]. Извините меня. Я и есть та самая буйная сикера. — Он снова глотнул.

Брок нервно заметался по захламленной комнате, ударяясь о загадочные запыленные приборы.

— Если вы ученый, то науку стоит пожалеть.

— Я Гарри Эдлер от науки, — гордо произнес Гэллегер. — Жил такой музыкант много веков назад. Мы с ним здорово похожи. Оба никогда и ничему не обучались. Чем я виноват, что мое подсознание издевается надо мною?

— А кто я такой, вам известно? — спросил Брок.