Ева и Серая Шейка

Николай Григорьевич тоже был очень простым и доступным человеком, несмотря на высокое воинское звание и занимаемую должность. Во время нашего осмотра он все время шутил и даже рассказал какой-то анекдот о врачах. Кстати, в конце 60-х годов дочь Николая Григорьевича Алла Николаевна работала рентгенологом в окружном госпитале. Вскоре меня из госпиталя перевели и назначили начальником 17 военно-врачебной комиссии САВО. Кроме задач по контролю за лечебно-диагностической работой в военно-медицинских учреждениях округа, комиссия рассматривала письма и жалобы бывших военнослужащих, которые поступали не только непосредственно к нам, но и из ЦК КПСС, приемной Министра обороны. Если в этих инстанциях письма находились «на контроле» и требовался ответ за подписью Лященко, я с документами и проектом ответа посылал к нему врача Илью Филипповича Наумова. Он был хорошо знаком с Командующим. Наумов рассказывал, что Лященко, прочитав жалобу и наш проект ответа говорил ему:

– Илья, подсказывай и показывай, что и где я должен написать или расписаться.

Кто-то из офицеров штаба округа говорил, что когда Лященко спросили, трудно ли быть Командующим, он засмеявшись ответил:

– Командующим быть не трудно. Трудно им стать!

Я хорошо знал военного журналиста, который  записал рассказ Лященко о его жизни, службе, участии в гражданской войне в Испании в 1937—1938 годах, на фронтах Отечественной войны и помог ему издать книгу воспоминаний.

Интересные мемуары Лященко «Годы в шинели» в 1973 году издали в Киргизии, но к большому сожалению с многочисленными ошибками. Корректор оказалась неграмотной, плохо знающей русский язык – ошибки были почти на каждой странице. Вспомнил, как во время отдыха на озере Иссык-Куль, рядом с нами на пляже сидела женщина. В одной руке она держала книгу «Годы в шинели», а в другой красный карандаш. Обращаясь к нам с Тамарой, она сказала, что давно не читала книг, где было бы так много орфографических и стилистических ошибок.

Через некоторое время я встретился с журналистом, помогавшим Лященко в написании книги, и рассказал ему, как читатели отзываются о книге. Он ругал себя за то, что сам не смог отредактировать текст после набора и заключил договор с Киргизским издательством. Во втором издании книги все ошибки были исправлены.

Вспомнил один эпизод, имеющий отношение к супруге Лященко. Начальник ЛОР отделения госпиталя подполковник Сутжанов увлекался цветоводством – разводил кактусы. Рассказывали, что у него в квартире кактусов нет только в туалете.

Он был членом городского общества любителей кактусов. Они часто собирались в каком-то клубе, обменивались семенами, отводками, покупали и продавали уникальные экземпляры. Сутжанов мог часами рассказывать разные истории про эти цветы.

Жена Командующего Клавдия Митрофановна каким-то образом узнала об этом увлечении Сутжанова и напросилась к нему в гости – посмотреть коллекцию кактусов. Она тоже увлекалась разведением различных цветов. Сутжанов рассказывал, что после того, как она увидела его кактусы – «заболела» ими. Вступила в общество, тратила огромные деньги, покупая какие-то особые, экзотические экземпляры. Командующий, якобы, по поводу увлечения супруги говорил: «Моя Клавдия сошла с ума. Собирает колючки…».

Николай Григорьевич никогда не отдыхал в санаториях Крыма и Кавказа. Предпочитал проводить отпуск в посёлке Тамга на озере Иссык-Куль в военном санатории, на территории которого у него был небольшой домик. Когда его спросили, почему он игнорирует Черное море, ответ был более чем оригинальным:

– Посмотрите на воду Иссык-Куля. Это – бирюза, дно видно. А Черное море – сплошная моча. Никогда не ездил туда и не поеду…

За время службы в Алма-Ате мы с женой и сыном студентом Алма-Атинского мединститута несколько раз отдыхали в военном санатории «Иссык-Кульский». Однажды я и сын приехали в санаторий, когда там отдыхал Командующий.

Николай Григорьевич любил спорт и, несмотря на возраст, каждый день играл в теннис и волейбол. Мы с сыном играли в волейбольной команде против Командующего.

Сын хорошо играл в нападении и однажды сильно ударил Командующего мячом в грудь или живот. Все игроки на площадке замерли. Сын извинился перед Николаем Григорьевичем, но тот не обиделся и произнес:

– Ничего страшного. Не обращайте внимания, продолжаем игру…