Ева. Книга 2

– Ева, нас наказывают только те боги, в которых мы верим. Я уверен только в том, что зверски голоден, а на столе в баре наш картофель фри превращается в соленую резину. Пойдем обедать, а завтра я склею эту куклу, и она будет как новенькая.

– Сегодня.

Он тяжело вздохнул, а потом поцеловал меня в лоб.

– Хорошо. Я вернусь домой и перед сном залечу раненого тезку. И ты тогда успокоишься?

Я кивнула.

– И не будешь весь уик-энд в Акадии трястись, как последний лист, когда я подойду слишком близко к краю обрыва или подавлюсь клешней лобстера?

Я подумала и еще раз кивнула.

– Ну тогда ладно. А теперь пойдем, любовь моя, пока я не съел тебя вместо сэндвича.

За обедом я была напряженная и больше ковыряла свою еду, чем ела. Лукас заметил, но промолчал, не желая снова поднимать идиотскую тему. Я же чувствовала, что действие его разумных слов, поначалу вернувших мне адекватность, уже ослабло и я снова подпадаю под власть паники. Наконец мы встали из-за стола и вышли на улицу. Лукас надел шлем и перекинул ногу через сиденье байка, собираясь возвращаться к Ронни, а я, не успев остановить себя, вскрикнула:

– Нет!

Он замер и посмотрел на меня. В его глазах сверкали опасные молнии.

– Ева.

Я понимала, что он сердится, но все равно сложила руки в умоляющем жесте:

– Лукас, мотоцикл…

– Ева. Ну послушай. Даже если, предположим, только предположим, мне грозит опасность – что ты можешь с этим сделать?

– Я могла бы найти книгу. Голд забрал самые сильные, но если бы я…

– Нет. – он перебил меня резко, даже грубо. – Ты не посмеешь гадать на меня. И я не вполне понимаю, о чем ты сейчас говоришь, но судя по всему, Роберт даже на том свете не может успокоиться без того, чтобы ты не влезла в какую-то сверхъестественную дрянь.

– Я не… Я просто…

– Я не буду прятаться за твою юбку ни сейчас, ни потом. Ты не можешь просить об этом.

Судорожно сглотнув, я кивнула. Я понимала, о чем он, и понимала, что он прав. Но это не отменяло того, что перед моими глазами уже прокручивалось видение дымящегося раскуроченного мотоцикла, и хрупкой легкой фигурки, лежащей посреди дороги…

Локи вздохнул и слез с мотоцикла.

– Я пойду пешком.

Я, не смея верить, кинулась его обнимать.

– Спасибо!

Он обхватил меня за талию, прижал к себе, вдохнул запах волос.

– И почему из всех девушек мне досталась самая ненормальная? Это только на сегодня.

Я часто закивала головой, не разжимая рук:

– Обещаю.

Локи наклонил голову и поцеловал меня нежным, долгим поцелуем. Я ответила ему страстно, не обращая внимания, что сейчас день, на нас наверняка пялятся, и вообще, он мой муж. Я сознавала тогда, что будь моя воля, я бы заставила этот момент длиться вечно, заколдовала бы нас в его власти, мы застыли бы, как двое зачарованных влюбленных, не в силах никогда разъединиться.

Когда он наконец ушел, выдохнув мне в губы «Я тебя люблю», я смотрела ему вслед, не в силах отвести взгляд, мечтая догнать и задушить в своей заботе. На перекрестке Лукас обернулся, и роковое предчувствие ударило меня под грудь, перехватив дыхание.

Подняв руку в ответном жесте, я с усилием раздавила свои губы в улыбке, и он отправился дальше, шагая легко и свободно, его волосы, схваченные в небрежный хвост, сверкнули в лучах неяркого северного солнца, и на секунду он весь оказался охвачен сиянием, а потом пропал за поворотом.

Таким я видела Локи в последний раз и таким запомнила навсегда.

Глава 3. Лики смерти

«Во всем, что есть, скрыто гораздо больше, чем видно на первый взгляд. То, о чем мы, возможно, даже не подозреваем… Ведь чтобы понимать нужно глубоко погружаться в смысл всего…»[7]

Больше всего мы отрицаем ту истину, которая задевает нас сильнее всего. Когда-то я во всем умела видеть знаки. Случайное неслучайно, и все такое прочее. Я верила, что иду правильной дорогой – конечно, иногда сомневалась, мечтала испытать что-то новое, но знала, что там, где я есть – я счастлива. Застывшая в статичности уютного мещанства, я не хотела перемен, не хотела развиваться. Не хотела становиться сильной.