Эвакуатор

Любовь Сергеевна обладала фантастической способностью выстраивать и убедительно обосновывать худшую версию чужого поведения.

– Простите меня, – тихо сказал Игорь. – Мне не следовало эвакуировать вас. Правда, я вас и не эвакуировал…

– Кис, это ты хватила, – неуверенно сказал полковник. – Мы все-таки…

– Я не о тебе говорю, Володя, ты пешка! Прости, но ты пешка! Я давно поняла, кто тут главный. Кто тут ходит и пытается устанавливать свои законы. И кто пособник, я тоже давно поняла. Не думайте, пожалуйста, что если вы спелись, то мы в свое время не будем вас судить за предательство. Будет время, и вы ответите за свое предательство. Вы по земным законам ответите и по небесным.

Она смотрела на Катьку в упор. Глаза ее метали молнии.

– А вот мы сейчас спросим, – сказал дядя Боря и встал со своего места. – Мы молчали, но мы спросим. Мы спросим сейчас, как оно все было и как сговорились.

Он решительно направился к Игорю, но замер на месте как вкопанный.

– Система дубль пятнадцать, – одними губами сказал Игорь. – Не бойся, Катя, это я умею.

– А я не понимаю, Сережа, почему ты молчишь! – воскликнула Любовь Сергеевна. – Я понимаю, что, может быть, твое мужское самолюбие…

– Да что мужское самолюбие, – тихо сказал наш Сереженька, как он это умел. Таким образом он обычно разгонялся перед тем, как заорать. – Что же, я давно понимаю. Я простой человек, а она художник. Мне каждый день давали это понять. Что вот у нас творческие запросы, а ты давай как знаешь. Нам не привыкать, мы свое место понимаем. Нам надо плевать на свои, может быть, творческие запросы, которые мы тоже имеем, и обеспечивать творческий труд высшего существа. – Голос его уже набухал слезами; с барласкуна, оказывается, тоже можно было как следует запьянеть. – Да, я понимаю, ты выше меня… ты лучше меня… но зачем было все пять лет самоутверждаться на мне?! Ты думаешь, я не видел… не понимаю ничего?! Ты знаешь, сколько у меня было всего за эти пять лет?! Я мог, я должен был… она была чистая, удивительная… я должен был уйти! Но как же я мог! Художница, высшее существо… дочь… семья… И вот теперь я здесь, и на моих глазах!

– А вот мы сейчас спросим кое с кого, – грозно повторил дядя Боря.

Повисла гнетущая пауза. Дядя Боря мучительно боролся с системой дубль пятнадцать. Неожиданно раздался резкий, отрывистый смех Майнат.

– Русские свиньи! – закричала она. – И здесь передрались! Сейчас совсем друг друга поубивают! Давайте, давайте! Русские свиньи!

– Хенде хох! – неожиданно вскрикнула Стефани на чистейшем немецком, подняла свое ружье и стала переводить его с Игоря на Майнат и обратно. – Вы все тут быть заговор, но мы сейчас будем выводить чистая вода! Мы будем сейчас здесь тут шнель шнель стройть айне кляйне арбайтен новый мировой порядок!

– Мы будем сейчас немножко спрашивать, – повторял дядя Боря.

Так осуществилась наконец антитеррористическая коалиция, для успешного функционирования которой оказалось достаточно всего лишь перелететь на Альфу Козерога.

– Следует, однако, отметить, что и на Альфе Козерога усилия коалиции обратились прежде всего не на то, чтобы нейтрализовать чеченку Майнат, а на то, чтобы подверг-нуть остракизму одну малозначительную художницу и одного ощипанного ангела.

Браво!

И тогда Катька вскочила, сжала кулаки, затрясла головой и завела свою любовную песнь, которую мы тут воспроизводим практически без купюр.

Любовная песнь Катьки