Эвакуация

– Ну да, – буркнул Сергей Андреевич, с трудом вспоминая информацию из школьного курса о природных явлениях. Хотя сам же о них дочке и рассказывал. Когда-то давно. В другой жизни. – Да, вроде так.

– А разве сегодня было холодно? – спросила девочка и вдруг поежилась.

– Сегодня… – Сергей Андреевич не договорил, потому что изо рта вырвалось небольшое облачко пара.

В ноздри, несмотря на бензиновый угар, ударил запах морозного утра, хотя какой, на фиг, мороз?! Апрель же на дворе! Это же Украина, житница СССР, а не Антарктида, в конце-то концов!

– Па-а, мне холодно, – пожаловалась дочка. Сергей Андреевич оглянулся по сторонам. Весь автобус начал активно кутаться. Соседи сразу заворчали на водителя, чтобы печку включил. Неужели никому не пришло в голову, что не может быть минусовой температуры в апреле?! Да блин! В Припяти некоторые уже загорали накануне аварии, а тут… мороз!

– Вот, укройся. – Елизаров протянул дочке ветровку – единственное, что было теплого из одежды. Катя ей накрылась, продолжая высматривать наползающий на дорогу туман за окном. Он постепенно скрывал все вокруг – даже ветви ближайших деревьев.

Елизаров выглянул в проход. В лобовом стекле ничего не видно – даже габаритных огней предыдущего автобуса.

Чиновник встал, подошел к водителю:

– Что-то случилось?

– Не-не знаю, – ответил тот. – Не вижу колонны. Но я вроде еду прямо. Никуда не сворачивал.

Губы водителя затряслись, он пошарил по карманам. Нащупал пачку сигарет, потом спросил у чиновника:

– Можно?

Елизаров кивнул:

– Только форточку отвори! Если что – я прикрою.

Водитель достал сигарету, прикурил, затянулся.

– И как долго ты их не видишь? – спросил Сергей Андреевич.

– Так вот, как этот туман наполз проклятущий – ни черта не видать. Может, с полчаса. Или больше…

– Никуда не сворачивал?

– Нет! Едем все прямо, тут даже отворотов нигде нет. Уже КПП должен быть, по идее, но его нет.

Елизаров оглянулся – из салона на него уставились десятки испуганных глаз. Люди кутались в одежду.

– Странно все это!

– Папа, – вдруг подала голос Катя.

– Что такое?

В глазах дочки – непонимание и… ужас?

– Табличка…

– Что табличка?

– Мы снова ее проехали…

– Погоди-погоди, какая еще табличка? О чем речь?

– Ну, «Припять», пап… Ну-у!!!

– В смысле – «Припять»? Мы же ее проехали…

– Да, но я не про ту, пап!

– Как не про ту?! – Мозг не справлялся с обилием информации, которая никак не стыковалась с предыдущей.

– Пап, ты говоришь про ту, что на выезде из города. Та была с перекрещенными красными линями.

– Ну да…

– А здесь просто «Припять», не перечеркнутая. Такие ставят при въезде. Ты сам говорил, когда я маленькой была, помнишь?

– Мы что, вернулись в город? – дошло до Сергея Андреевича.

Катюша не ответила, смотрела на отца широко распахнутыми глазами.

Елизаров снова двинул к водителю. Тот, похоже, смолил уже двадцатую или тридцатую сигарету. Глаза бегали из стороны в сторону.

– Мы что, вернулись? – спросил у него Елизаров.

Водитель не ответил, медленно остановил автобус.

– Что?! Зачем мы останавливаемся? – спросил чиновник.

Водитель вскрикнул – дотлевшая сигарета обожгла пальцы, окурок упал под руль.

– Я… я не знаю… Я ничего не знаю, слышите?! – сказал он и закрыл лицо руками.

– Открой двери! – скомандовал Елизаров водителю.

– Сейчас?!

– Да!

Водитель ошарашенно посмотрел на Сергея Андреевича, но подчинился.

Шипение.

Двери раздвинулись.

Елизаров опасливо остановился перед открытой дверью, глядя на «молоко» струящегося за ней тумана, который, как спрут, пытался «щупальцами» опутать ноги.

– Я проверю! Как выйду – закрой дверь! – сказал Елизаров водителю – и шагнул в туман.

– Папа! – вскрикнула Катя, но двери уже захлопнулись за чиновником.

«Черт! Да тут ничего не видно – как вообще ориентироваться?!»

Сергей Андреевич посмотрел вниз, но не увидел даже носки ботинок – настолько густой туман. Как такое может быть?!

«Жаль, конечно, не взял рацию у милиционера. Как теперь сейчас искать колонну? И вообще – не свернули ли они случайно не туда? С другой стороны – он бы почувствовал, если бы автобус повернул на какой-нибудь развилке».

«Не было развилок. Не было. Признай уже очевидное!»

Признать – еще полдела. Надо понять, что в таком случае произошло!

Елизаров прошагал до задней части автобуса. За ним все пространство – девственно чистое белое полотно. Сплошное море тумана.

Елизаров посмотрел вверх и увидел Максима, таращившегося на него из окна автобуса. Сергей Андреевич поспешил отвести взгляд и зашагал вперед.

Нырнул в море.

Туман окутал чиновника, словно одеяло. Только он был не колючий и не теплый, а, наоборот, пронзал тело холодом. Кожа стала гусиной.

А еще это странное чувство – что за ним кто-то наблюдает.

Елизаров обернулся, а автобуса уж и не видать. И как он его найдет?

«Надо просто идти обратно – и выйдешь к нему. Все просто!»

Но все было очень непросто, все было кошмарно – это Елизаров понял, когда разглядел возле обочины силуэт дорожного знака. Подошел ближе – так и есть: белая табличка с черной надписью «Припять». И без перекрещенных красный линий.

Въезд в город.

Чуть дальше должна быть стелла с объемными буквами.