Евангелие грешников

Двигаться Суркову не хотелось, но телефон был настойчив, поставив чашку на стол, он пошёл в спальню. С трудом нашёл айфон на кровати под подушкой. Звонила Полина Левина, директор ресторана «Канцлер», шустрая, красивая, сорокалетняя бабёнка.

В девяностые годы, Полина была любовницей одного криминального авторитета, его посадили, а освободившись лет десять назад, он стал успешным и богатым бизнесменом. Открыл в городе сеть гостиниц и ресторанов. Управлять одним из своих ресторанов поставил Полину.

Валерий познакомился с ней на какой-то выставке художников. Месяц назад, перемещаясь с приятелем по барам и ресторанам, они забрели в «Канцлер». Сурков тогда был изрядно навеселе, Полина завела с ним разговор о том, что хочет украсить один из залов своего ресторана копиями картин известных художников. Валерий пообещал ей изготовить их, и прямо тогда взял задаток за работу, а спустя некоторое время, ушёл в глухой запой.

– Слушаю, – сказал Сурков.

– Ну, наконец-то соизволил отозваться, – раздался в трубке ворчливый голос Полины, – чувствую по голосу, трезвый. Ты не забыл, что через четыре дня должен принести мне обещанные копии картин?

– Я помню, – кивнул Валерий. Он посмотрел на настенные часы: – Во сколько подъехать к тебе?

– Давай к часу.

– Хорошо, – Валерий отключил телефон и кинул его на кровать.

«Четыре дня, – стал размышлять он, – если не спать, то успею намалевать».

Он пошёл в прихожую и стал одеваться.

«Следует определиться с финансами, – решил Валерий, выворачивая карманы куртки. Пересчитав наличность, вздохнул: – Не густо! Ну что ж, накуплю лапши «Доширак» и начну писать. Художник должен работать голодным, тогда он становиться злее и острее воспринимает этот мир».

Что бы немного развеяться, Валерий направился в магазин, который располагался далеко от дома. Шёл снег и сразу таял, превращаясь в грязную хлябь под ногами. Сырой ветер, налетавший порывами, добавлял мерзости в унылый день. Наверно по этой причине, прохожие хмуро смотрели друг на друга, словно желая вцепиться в глотку своему ближнему. Лишь бестолковые воробьи, устроили весёлую свару из-за хлебной корочки. Своим беззаботным чириканьем они оживляли этот мрачный и злой мир. Глупые птицы, им не нужно заботиться о своём пропитании и нарисовать три картины за три дня!

Размышляя о несовершенстве мироздания, Валерий огибал очередную лужу. Он не обратил внимание на остановившуюся рядом «Ауди S8».

– Сурков, Валера! – позвал его лощёный субъект, вышедший из автомобиля.

Приглядевшись, он узнал своего бывшего одногрупника Сашку Гавринёва, поздоровался с ним:

– Вот уж не ожидал тебя увидеть в наших краях, ты ведь теперь птица высокого полёта.

– Пути чиновника неисповедимы, – развёл руками, Гавринёв. Он обнял Валерия: – Ты-то как?

Внимательно посмотрев на друга, продолжил:

– Извини за откровенность, но выглядишь неважно.

– Чувствую себя так же.

– Что так?

– Муки творчества, – махнул рукой Валерий.

– Понятно, – улыбнулся Сашка, – рефлексия талантливого художника на фоне запоев, и страдания гения вызванные алкогольным абстинентным синдромом.

– Слишком заумно и длинно, но в точку.

– Вот что друг мой, давай посидим где-нибудь, поговорим по душам, – Гавринёв взял Валерия за локоть.

– Откровенно говоря, совсем нет времени, а главное денег, – виновато улыбнулся Сурков.

– Деньги конечно в нашей жизни важны, но они не всё решают, – кивнул Александр. Он подтолкнул Суркова к машине: – Садись!

В салоне представительского авто, он продолжил:

– Что касается времени, то всегда успевает тот, кто никуда не спешит.

Ресторан, в который Александр привёз Суркова, был роскошным и дорогим. Здесь не подавали бизнес-ланчей, потому, в обеденное время они оказались в зале единственными посетителями.

– В виду того, что ты ограничен во времени, и во избежание очередного запоя, крепкого спиртного мы пить не будем, обойдёмся шампанским, этот божественный напиток придаст тебе бодрости, – решил Гавринёв и сделал заказ официанту.

После бокала шампанского, хмарь на душе у Валерия выветрилась, кошки, что скреблись там всё утро, куда-то пропали, стало хорошо и покойно.

– Понимаешь Саша, тошно от осознания того, что не художник я вовсе, а маляр, – расслабившись, начал свою исповедь Сурков.

– Маляр хорошая и востребованная профессия, – улыбнулся Гавринёв.

– Для этого можно было окончить обыкновенное профессиональное училище, а не корпеть годы в Сурке.

– Я не о тех малярах веду речь, – усмехнулся Гавринёв, – и ты прекрасно меня понял. Сотни художников рисуют картины для офисов и вот таких заведений. Они прекрасно живут и не терзают себя тем, что не Рембрандты, Кандинские или Ван Гоги. Не всем, кто наносит кистью краску на холст, дана искра таланта. В тебе Господь зажёг её, просто тебе нужно бросить заниматься самоедством.

– Если ты не можешь сотворить гармонию цвета на холсте, тогда зачем браться за кисть?!