Евангелие от Андрея

К вечеру, когда линия берега слилась в одно темно-зеленое пятно, чуть левее курса головного драккара, в небе вдруг засиял, заиграл волшебный небесный огонь. Андрей опешил, но оторвать взор от чародейского зрелища не мог. Огонь заплясал зеленым переливчатым светом где-то в глубине небес, разросся на все темное небо и вдруг заискрился синими, розовыми, желтыми и красными цветами, расползаясь до кромки темного берега длинными и гибкими щупальцами прекрасного морского зверя, которого видел однажды с борта своего корабля в дальних южных морях. Затем кто-то могучей рукой свернул этот волшебный огонь и, вытянул его, изогнув в радугу, и повесив искрящийся мост, опирая его одним концом в лебедя на носу лодьи, а вторым в неприступную стену мачтовых сосен на берегу. Теперь вожак понял, что это воинский бог Перун указывает им путь, и махнул рукой кормчим – править так. А в небе уже горел многоцветный цветок. То ли египетский лотос, то ли галльская лилия, то ли восточная роза, но огромней, прекрасней и великолепней. Теперь он еще и понял, какому цветку поклонялись самые древние волхвы и почему они горестно вздыхали, когда не могли передать его великолепие: ни словом, ни рисунком, ни песней. Это нельзя было выразить человеческими чувствами. Это был цветок богов. Вдруг море Наво вокруг нас забурлило и неожиданно закипело, как вода в котле, стоящем на пламени очага. Гребцы вскрикнули и выдернули весла из кипящего моря. Лукомысл улыбнулся, быстро зачерпнул воду из-за борта кожаным ведром и протянул его Андрею. Ватажник сунул руку в кипящую воду. Она была холодна. Так вот о каких чудесах говорил волхв Перуна. Вот как бережет воинский бог вместе с Велесом путь в Навь, который простые смертные взялись отыскать. Но видимо угодили богам, коли указывает этот проход переливчатая радуга.

В темной неприступной стене сосен мелькнул просвет и Сил, уже заметив его, направил нос головной лодьи прямо через листву свесившихся к воде ив и ветел. Разорвав зеленую завесу, она вылетела в журчащую воду широкой реки.

– Свирь, – коротко пробасил Елисей.

– Суши весла! – крикнул Сил, повернулся к старшему, – Ну что, ватажник, вот и начало пути. Давай привалимся, выспаться надоть, да и подумать о том, о сем, – он неожиданно вздохнул, – Потом может и некогда быть.

– Привал! – отдал приказ Андрей.

– Все! Скифии край. Скоро Гиперборея, – коротко выдохнул Елисей, и все задумались.

Утро встретило тишиной и спокойствием. Широкая Свирь несла свои воды плавно и величественно. Она напомнила Геллеспонт – пролив, соединяющий Понт Эвксинский и Срединное море. Правда море, где погибла Гелла дочь бога ветра Эола и богини облаков Нефелы было пошире.

– Действительно в мелком море саму Сияющую не утопишь, – горько усмехнулся про себя Первозванный, мысленно переводя имя Геллы и вспомнив город на берегу Геллеспонта с названием Царьград и тех, кого там оставил, – А ведь неплохую сказку придумали. Кому надо поймет, что там утопили веру в Сияющее солнце. Эй, Лукомысл, – повернулся к товарищу, – А что значит Свирь?

– Это ты теперь у Елисея спрашивай, – ответил волхв, – В этих краях теперь он нам клубочек путеводный.

– Свирь – это просто Глубокая река, – спокойно ответил Елисей, – А земли эти пока еще не наши, это пока еще Скифия.

– Глубокая река…, – в раздумье повторил Андрей, – С берегов одной глубокой реки на стремнину другой…Такой значит путь.

Лодьи ходко шли по темно-синим водам Свири, плавно принесшим нас к широкой глади озера.

– Но вот и Онего-море, – пояснил Елисей.

– Страшное Онего, страховатое, – неожиданно добавил Сил, крепче взяв в руки кормило.

– Чего ж тебе Онегушко не угодило? – обидчиво спросил Елисей.

– А тем, что мертвая зыбь на нем вдруг нападает на корабельщика и губит его, – тотчас отозвался Сил.

– Плохого корабельщика, – огрызнулся гипербореец, – Коли не помор, неча по морю ходить!

Тем временем Онего, огромное как море наваливалось на них действительно страшное в своих скалистых берегах. Скалы его берегов то голые с причудливыми формами, то украшенные зубчатой каймой хвойных лесов, казались то зубами страшных чудищ, то гребнями диковинных драконов и змеев.

– На этих берегах до сих пор живут еще певцы былин, вопленицы, там, где шумят грандиозные водопады: Кивач, Пор-порог, Гирвас, – рассказывал Лукомысл, – Это последнее пристанище скальдов и баянов, гусляров и бандуристов.

– Ну а его, почему Онего кличут? – повернулся старший теперь к Елисею, но тот молча отвернулся в сторону раскинувшегося простора, как будто не слышал вопроса.

– Он не ответит, – сказал Сил вместо него, – Это такая седая старина, что людям этой земли запрещено говорить о ней.