Евангелие от Иуды

– Они не могли предугадать последствий, это ведь не вызывает сомнений. Не могли предсказать историю о воскрешении. Бог, восстающий из мертвых, – это не иудейский миф. Во всем иудаизме не найдется подобного прецедента.

Последовала продолжительная пауза. Толпы туристов текли мимо, к Гибралтарскому куполу, к мечети Эль Акса: изумленные японцы, нарочито благоговеющие американцы, люди, глядящие в путеводители, люди, слушающие своих гидов, люди, сохраняющие все увиденное на видеопленке но ничего не видящие собственными глазами, – разношерстная компания свидетелей у пупа Земли.

– Есть еще кое-что.

Откомб оторвался от текста.

– Что же?

Лео указал ему.

– Вот здесь. Один из тех, кто помогал выносить тело. Один из помощников Иуды. Савл. – Француз снова взглянул на буквы. – Вот здесь, где ткань повреждена: Савл Тарсиец. Последние несколько букв отсутствуют, но насчет первых сомнений нет. Тау-альфа-ро-сигма-ипсилон. Tarseus, тарсиец. Павел Тарсиец.

Откомб поджал губы, словно пробовал что-то на вкус. Возможно, он пытался изменить значение, разделив строки иначе. Возможно, молился. Наверное, все-таки молился: молился о покровительстве, о помощи, о мудрости – о том, что нужно всем, но чем обладают очень немногие.

– Антихристианская пропаганда, – наконец вымолвил он. Казалось, Откомб принял окончательное решение после длительных размышлений. – Если текст выдержит тщательную проверку, вердикт экспертов будет аналогичным. Ранняя антихристианская пропаганда. По всей видимости, эбионит. [129]Написано по-гречески, предпринята попытка ославить Павла – исходя из этого, должно быть, эбионит. Конечно, это важно. Но не очень. Разве что в той степени, насколько это подтверждает Евангелия…

– Подтверждает Евангелия?! – Лео едва не закричал. Там, на Храмовой горе, заряженной мощью трех вероисповеданий, он едва не закричал. – Этот свиток древнее любого фрагмента Нового Завета! Он практически полон. разумеется, полон. Кое-какие концы не сходятся. Есть лакуны. Но это – именно то, чего следовало ожидать. В общем и целом, это звучит убедительно.И лет этому тексту больше, чем любому фрагменту любого Евангелия, больше, чем всей евангельской истории. Судя по всему, этот текст мог даже стать источником

большей части благовествований от Матфея, Марка и Луки. Господи, это просто кошмар!

– Людей, чья вера крепка, это не заденет, – ответил Откомб. – Это не затронет также людей образованных. Насколько я понял из твоего рассказа, они смогут объяснить все расхождения.

– Конечно. Это они всегда смогут. А что насчет остальных? Как это повлияет на обычных христиан?

Француз взглянул на него, и во взгляде его удивление намеренно сочеталось с упреком.

– А тебе какое дело до христианства? – спросил он.

А ведь и правда: какое дело ему? Ему, отлученному от церкви и смирившемуся с отлучением? Лео озирался по сторонам, словно ища ответ.

– Это слова Павла, верно?

– Мало ли что говорил Павел. И далеко не все его слова пришлись по вкусу современным либералам.

– И католикам-ортодоксам тоже. Особенно один абзац – · из Послания к филиппийцам. – Лео привел цитату, и слова жалили его, жгли его глаза и уязвляли разум. Он больше не мог с уверенностью сказать, во что верит и что думает. – «Итак, если есть какое утешение во Христе, если есть какая отрада любви…» Ты ведь сам знаешь этот стих.

– Безусловно.

– «…если есть какое общение духа, если есть какое милосердие и сострадательность, то дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны». [130]

Француз засмеялся над ним.

– Ньюман, ты один из тех сентиментальных людей, которые представляют Иисуса Христа кем-то вроде социального работника, а христианскую веру – набором общепризнанных либеральных этических норм. Неудивительно, что ты лишился сана. – Откомб встал со скамьи. – Господь Всемогущий не либерал, месье Ньюман, – сказал он. – Господь Всемогущий – движущая сила всей Вселенной, а нашу Вселенную нельзя назвать либеральной. Но современный мир, похоже, этого не понимает. Я ни на йоту не верю твоему папирусу, Ньюман. Делай с ним что хочешь. Можешь опубликовать, и тогда будешь проклят. Церковь это переживет, как переживала все нападки в течение многих веков. Церковь переживет и тебя. – А затем, ужесобираясь уходить, француз вдруг замер. – Знаешь, как они называют тебя, Ньюман? Я имею в виду, твои бывшие братья во Христе. Знаешь?

Лео отмахнулся было, давая понять, что ему это неинтересно, но Откомб приблизился к нему и произвел контрольный выстрел:

– Ты же знаешь, как важны имена в нашей работе. Ты это знаешь. Имя Иисус означает «Яхве есть спасение», не правда ли? – Он протянул руку и ткнул пальцем в лицо Лео. – А тебя называют Иуда, Ньюман. Вот как тебя называют. Второй Иуда. И знаешь, что они делают?

– Что же?

– Они молятся за тебя.