Евангелие от Люцифера

Единственное, что ей сейчас хотелось, — это уйти и на досуге как следует поразмыслить обо всем случившемся за несколько последних дней.

— Может быть, и так, — согласился старик. — Это, конечно, в первую очередь зависит о того, чего вы пытаетесь достичь, — Мы, например, хотим узнать, почему всех так интересует Люцифер Африканский, — сказал Хилтс. Он встал, подошел к столу и, убрав медальон в портсигар, защелкнул крышку. — Интересует настолько, что из-за чего-то, с ним связанного, убивают людей; убивали более полувека назад и готовы убивать сейчас.

Он отдал портсигар Финн, которая положила его обратно в карман.

Вергадора посмотрел на них поверх очков с другой стороны стола, вынул трубку изо рта и стал приминать табак в ее чашечке желтым от никотина большим пальцем.

— Советую вам бросить ваши поиски пока они не закончились для вас так же печально, как для Педрацци, — предостерег седовласый джентльмен, и впервые в его голосе прозвучали нотки, жестковатые для профессора-пенсионера. Предостережение прозвучало скорее как угроза, причем угроза, за которой таилось нечто мрачное. — Старые тайны как старые раны — они гноятся.

— И давно вы работаете на Моссад? — спокойно произнес Хилтс.

— Вы имеете в виду ведомство разведки и особых заданий, Институт координации? Израильскую разведку? — Старик улыбнулся. — Поверьте мне, молодой человек, я действительно не более чем отставной университетский профессор.

— Ну конечно. — Хилтс повернулся к Финн. — Я думаю, нам пора идти.

Финн встала.

— Спасибо за помощь, синьор, — сказала она и протянула руку.

Вергадора поднялся на ноги. Он пожал ей руку; хватка для его возраста была крепка.

— Вы пустились в плавание по опасным морям, — промолвил старик. — Было бы обидно пострадать в чужом бою, в котором вам не за что сражаться.

— Может быть, вы правы, — отозвалась девушка.

Его слова звучали искренне, но за ними ей снова послышалась стальная нотка угрозы. Он проводил их до двери и смотрел им вслед, пока они садились во взятую напрокат машину и когда ехали по длинной подъездной дороге, проходящей между тополями и через древнюю оливковую рощу. Потом старик повернулся и ушел обратно в дом.

ГЛАВА 19

— И что ты обо всем этом думаешь? — спросил Хилтс, когда они отъехали.

— Точно не знаю, — сказала Финн, сбавляя обороты при повороте с подъездной дороги на магистраль, а потом снова набирая скорость. — У меня правда голова разболелась, кроме шуток.

— Да уж, разговоров было выше крыши, — проворчал Хилтс, сердито стуча пальцами по приборной панели. — Ловко старик нам лапши на уши навешал. Надо отдать ему должное.

— Лапши навешал?

— Прогулял нас по садовой дорожке, разливался соловьем насчет Педрацци, гербов и всего такого. А ведь он наверняка знает, что затевает Адамсон сейчас. Так что о прошлом можешь забыть.

— А что ты там говорил насчет его работы на израильскую разведку? По-твоему, каждый еврей — это израильский шпион?

— Я сказал это не потому, что он еврей. А потому, что больно уж хорошо он осведомлен насчет всяких разностей. Не говоря о том факте, что сейчас лишь очень немногие помнят изначальное название Моссада. Никто с пятидесятых не называет его Институтом координации. Отставной профессор истории, который знает так много о нынешнем состоянии дел в разведывательном сообществе, — это не просто отставной профессор истории. Я совершенно уверен, что он как минимум сайяним, если не что-то еще.

— Кто это такие?

— Сайянимы — это израильские секретные агенты, живущие по всему миру, внедренные во все сферы жизни, готовые принять участие в операции, когда настанет их час. Вергадора идеально подходит для этой роли. Заметь, он даже своего приятеля, этого Аль Пачино из городской ратуши, использует в качестве системы раннего оповещения.

— Господи, да зачем ему вообще могло потребоваться оповещение о нашем прибытии? — спросила Финн. — Ведь не торчал же он на своей вилле все эти годы, поджидая нас с тобой.

— Не нас, — сказал Хилтс. — Всякого, кто появится, выказав интерес к Педрацци или ко всей остальной истории.

— Но почему? — не унималась Финн. — Это древняя история. Если на то пошло, кому есть дело до какого-то человека, командовавшего легионом две тысячи лет назад?

— Две тысячи лет назад произошло важное событие. Это рубежная дата. Большинство западного мира, США в частности, ведут отсчет времени как раз от нее. Вся католическая церковь зиждется на том, что случилось как раз две тысячи лет назад.

— Конечно. — Финн рассмеялась, сняв ногу с газа, когда они стали догонять старый трактор, прицеп которого был с верхом нагружен навозом, — старый раввин работает на Ватикан.