Евангелие от Лукавого

В очень хорошем расположении духа он приехал в офис. Несмотря на поздний час его ждали. Негласно соблюдался обычай: после сделки (а Лёха продал квартиру Сырбу) - угощай, выставляй "стол". Начали задолго до Лёхи и успели порядком размякнуть от коньяка. - Замучился? - спросил Глеб Геннадьевич, агент, старожил фирмы, помнивший время, когда Кадничанский, без кабинета, работал, притулившись на подоконнике. - "Грузил без передыху. Слова не втиснешь, - ответил Лёха. - Завтра по-новой. - У них, если маразм наступает - вообще тяжело. А бывает и того веселее. Мы меняли квартиру, а там бабке - под сто лет было, не соображала уже ни хрена. Родственники нас, правда, успокаивали: она, мол, бабушка ещё бодрая. "Склеили" варианты, идём на оформление, а нотариус - дотошная по самое некуда - возьми и спроси: а где бабушка-то? "Да она здесь, в машине". "А пошли, проверим". А бабка - то ли со страху, то ли ещё от чего - пока сидела - коньки отбросила. С утра нормальная была: говорю: "Меняешься, бабушка, на Южное Бутово?". - "Южно Буто, Южно Буто", повторяет, а тут - такой фортель! Нотариус подходит к машине: "Да вы что! За кого вы меня принимаете!" "Да бабушка устала, намаялась очень!" "А вот посмотрим, прочтёт ли она договор." Ну, сынок подаёт договор бабуле, а сам ей руку незаметно толкает - будто она шевелится. Нотариус смотрела-смотрела: "Везите её в больницу." А какая больница? Сделка "горит"! Насели на меня все, я - необстрелянный, ни опыта, ни послать их на три буквы. Бабкин сын с женой - сразу в сторону: "Мы же бабушку доставили, а дальше - твои проблемы. Риэлтор ты или не риэлтор?" Недели две я юлой вертелся - спать не мог, пока не обменяли... Ты решил, куда "своего" отселять? В Качине несколько домов не занято. (Это был посёлок в Подмосковье, состоявший из наскоро построенных сараев, в которые переселяли московских пенсионеров и алкашей. Условий там не было никаких, поэтому хлопот тоже не было - всем, кого туда переселяли, становилось не до жалоб. Свести бы концы с концами). Но Лёхе, хотя он знал прекрасно о Качине, почему-то стало невообразимо гадко. Он выпил вина, и, не оставшись отмечать - попрощался.