Евангелие от Магдалины. Тетрада Фалло

Вместе со всеми я вошла в операционную. Она была большая, светлая и... красивая. Не думала, что такое можно сказать о медицинском помещении — но это было именно так. Как я поняла, для важного гостя из Америки было приготовлено все самое лучшее. Кольцом вокруг стола стояли ассистенты, отвечающие за анестезию, за искусственное кровообращение, за ними, по стенам операционной, стояли зрители, переговариваясь. Помню, меня поразила некоторая торжественность и даже праздничность вокруг. Все это радостным ожиданием напоминало премьеру... В свое время мы немало посетили их с папой и в Ленинграде, и в Москве. Некоторые дамы, как заметила я, были весьма ярко накрашены, блистали драгоценностями. Видимо, к предстоящему действию отношение было особое. Всем что-то представляющим собой полагалось быть на этой «премьере».

Эта операция была нашим дерзким ответом путчу! Но...

Не было только главного солиста. Все перешептывались, поглядывали на большие часы на стене: от срока прошло уже двадцать минут!

«Я сама еле добралась...», «...перекрыто», — доносилось до меня.

Ксюха лежала на столе, маленькая и несчастная, уже «спящая»... Каждая лишняя минута этого сна, как я поняла из разговоров, для нее опасна! Ее левая ручка была задрана и привязана к голове. Она, бедненькая, словно отдавала пионерский салют. «Всегда готова!» Только вот мы не готовы!

И вдруг пошла волна шума... и появился Крис!

Он нашел меня взглядом и улыбнулся мне.

Крис

Самолет набрал высоту и стал разворачиваться, наклонившись влево. Далеко внизу, как рассыпанные кусочки сахара, стояли одинаковые дома окраин. Где-то там, один из этих «кусочков», — наша больница. Я уже сказал себе «наша», но, наверное, зря. Консульство велело нам вылетать немедленно, и у больницы уже стояла машина. Как объяснил нам консул, который тоже приехал, положение в стране еще очень неустойчиво, и в любой момент может получиться так, что с вылетом иностранцев могут начаться проблемы, можно вместо Нью-Йорка оказаться в Сибири. Я еле успел проститься с Мариной (это было в реанимации, куда после операции вкатили Ксюшу). Операция, несмотря на некоторые сбои из-за несогласования действий персонала, прошла нормально — теперь Ксюша будет дышать кислородом, а не углекислым газом. Впрочем, дышать, «шевелить легкими» придется ей гораздо активнее... хватит ли сил? Я сказал Марине, что через год сделаю Ксюше окончательную операцию, и запомнил радость в глазах Марины и сомнение: как ты это сделаешь? Где? Ведь ты больше не приедешь! Кто теперь приедет к нам — после того, как их встретили танки?

Я подержал ее за плечи. Быстро поцеловал... Вокруг нетерпеливо переминалось больничное начальство, несколько удивляясь тому вниманию, которое я уделял молодой, никому не известной девушке, когда вокруг происходило такое!

— Ну, спасибо тебе. Надеюсь, свидимся! — обнял меня тучный Гришко.

И вот уже — самолет. Передо мною — глаза Марины после того, как я обещал вернуться и сделать Ксюше окончательную операцию. В глазах была радость не только за девочку, но — и за себя... за нас. Буду оперировать, значит, увидимся... Увидимся ли? И дома меня ждут такие проблемы! Я сжал ладонями лоб и тихо простонал, к счастью, никто не заметил этого — все, взволнованные последними событиями, особенно переживали взлет — не произойдет ли чего? Когда, наконец, самолет выровнялся и мерно загудел, по салону пронесся вздох облегчения. Многие отстегнулись, стали ходить по проходу. Замелькали стаканы, пошел оживленный гул, разговоры, смех.

Я глянул в иллюминатор — земли уже не было, только ровные кудрявые облака.

Глава 16

Марина