Евангелие от Протона

— Говорить о бифуркации квантового мышления я не могу много, — она застенчиво опустила глаза, — так как это совсем новая область знаний в нашей науке и всё, что я знаю весьма поверхностно. Но могу сказать, что наш народ не так давно установил контакт с разумом, который кардинально отличается от нашего. И самое главное отличие было не в логике и алгоритмах. Проблема в изучении крылась в понятийном аппарате. Понятия, смыслы, значения, менялись буквально на ходу. Стоило нашим учёным начать вникать в значение того или иного понятия, как смысл тут же менялся.

— Как квантовый мир. — перебил я,

— Именно! Логика квантового мира ясна, наблюдаешь — меняешь! — сказала она, — но чтобы подобное происходило со смыслом и понятиями, мы увидели впервые,

— Но как именно это происходит с понятиями? — спросил я, — Может есть примеры?

— Я попробую. — она поёрзала на кровати, поменяла ноги местами и продолжила, — Вот я говорила тебе о Звезде, о нашей звезде, и ты меня понял. А теперь представь на секунду… сосредоточься и представь… Я говорила не о звезде, а о траве, что растёт у дома.

— И…? — смутился я,

— Но ведь ты уверен, что я говорила о Звезде? — спросила она меня,

— Безусловно!

— Вот именно поэтому я и просила тебя, представь, что в тот момент я говорила о птицах, что летают над головой,

— Получается, что понятие поменялось сейчас. Но в прошлом, вместе с ним поменялся смысл?

— Если, грубо говоря, то да, и он будет меняться каждый раз, когда ты к нему обращаешься.

— Но ведь в таком случае, как узнать что-либо? Ведь идея будет утеряна.

— Вот тут и я, и некоторые наши учёные не согласны. Я разделяю ту точку зрения, что в этот момент передаются такого рода знания, что означают все, но, к сожалению, не объясняя этого.

— Суперпозиция смысла.

— Именно. — чётко подытожила Фат Ил Ти.

— Знаешь, я полагал, что это я буду тебя учить чему-то новому, — ухмыльнулся я, — а оказалось ровно наоборот.

— Я просто ответила на твои вопросы. — ответила она и широко улыбнулась.

Мы плавно перешли к изучению моего языка, попутно я получал новые све́дения о языке глизиан. И незаметно для себя я потерял счёт времени. И ощущение реальности. Всё напоминало сон. И сном и являлось. Утром я проснулся в кровати Фат Ил Ти. Её не было рядом. Дверь была закрыта. Медленно шагая, я пришёл на кухню, где не было ни души. Испытывая страшный голод, я первым делом приготовил себе завтрак и, прежде чем отправиться умываться, плотно перекусил.

Приняв душ и почистив зубы, я направился в свою каюту, чтобы переодеться в свежее бельё. Дверь в каюту была распахнута, но вещи казались нетронутыми. Зайдя внутрь и осмотревшись, я переоделся и направился в лабораторию. Попутно размышляя об удивительном мире суперпозиции смысла.

Часть 1 — Глава 14

Мой плот, которому ещё только предстояло плыть через реку вселенной, был практически готов. Мелочи в виде отладки навигационной системы и калибровки потенциалов, казались сущим пустяком, в сравнении с проделанной работой. Успех, конечно, гарантировать было невозможно. Но тем не менее я не терял надежды. Но самая главная проблема, которую решить пока что не удалось, была и остаётся проблема сохранения меня самого, как личности. Переход очень плохо сказался на мне в тот раз, и о том почему, я знаю не больше чем, чем о том, что всё-таки со мной будет на этот раз. Но главное, это покинуть этот мир, вместе с моей машиной и моими знаниями, чтобы уберечь местное население от нападок, некоторой высокоразвитой цивилизации, которой, по мнению глизиан, не по душе подобные знания.

Фат Ил Ти всё своё свободное время проводила со мной. Мы вместе работали над машиной перехода. Она активно участвовала в сборке дифференциальной камеры. Её вклад был настолько ценен, что переоценить его было бы невозможно. Она искусно обуздала сварочный аппарат. Великолепная работа была проделана с её стороны. Мне же, на первом этапе сборки, этот аппарат очень не понравился. Может быть, дело в материалах, которые химически отличались от земных, и реагировали на сварку иначе. А может, просто, я утратил навык.

По части навыков меня преследуют смутные сомнения, а какую часть себя я потерял, совершив переход? И насколько я могу быть объективен в самооценке, ведь и исходные данные о моём прошлом состоянии, в виде памяти, тоже могли претерпеть изменения. А значит, я могу даже и не предполагать, о том, что реально изменилось во мне.

Не скрою, что с каждым новым днём, подходя всё ближе к моменту, когда машина будет закончена, волнение связанные с внутренними противоречиями становились все сильнее. Внутренняя борьба, между желанием жить и сопоставлением ценности целой расы индивидуумов со своей, я неоднократно попадал в ступор. Инстинкты берут верх, порой даже у старых, поживших своё альтруистов. Но логика и холодный расчёт — удел храбрых. И перспектива стать героем, даже будучи источником проблемы, вдохновляла меня.