Читаем Евангелие от психопатов полностью

Для Барина Бэль была женой-трофеем: она была достаточно красива, умна и находчива; найти такую среди американок ему было бы очень сложно, а жениться – практически невозможно. Друзья Барина, глядя на Бэль, неизменно задавались вопросом: «Как ты думаешь, что она в тебе нашла? Кроме грин-карты?», и этот мотив омрачал и без того сложные семейные отношения, фундаментом которых явились русский восторг от всех иностранного и «Домострой».


      А Барину было тяжело. Он не ел приготовленных женой супов и гуляшей, не мог выносить запаха гречки, с возмущением проветривал, пытаясь избавиться от запаха пельменей и не только. Впрочем, самым главным аспектом, подрывающим надежду на счастье в семье было то, что Бэль не работала, по-русски оставшись дома с маленьким ребёнком, а значит, с точки зрения Барина, никакого вклада в семью с её стороны не было.


Однажды их ребёнок проснулся среди ночи, он плакал, звал маму и метался по подушке. Маленькая головка горячая, ладошки, наоборот, холодные и липкие. Катерина взяла его на руки, двухлетний малыш крепко вцепился в неё, продолжая плакать охрипшим голосом. Ей нужно было достать термометр и жаропонижающее. Аптечка в доме хранилась высоко на антресолях, подальше от вездесущих детских ручек. Это была первая серьёзная простуда сына, Катерина очень разволновалась.


      Муж безмятежно храпел, раскинув большие белые руки на простынях его любимого бордового цвета, «цвета хорошего каберне», как любил повторять он, укладываясь в кровать. Сначала Катерина не хотела будить его, думая, что может справиться и сама, но ребёнок так крепко держался за неё и так горько плакал, что она не решилась оставить малютку одного, чтобы влезть на табуретку и достать лекарство.

Возможно, большой беды бы не было, если бы он побыл без мамы эти тридцать секунд, – раз, два, – поставила ребёнка на пол, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, – добежала до столовой, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, – схватила табуретку, принесла в кухню, – тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, – влезла, открыла дверцы, достала аптечку, расстегнула её, вынула термометр, жаропонижающее, спустилась, захватила ложку и обратно к сыну. Уложилась бы в полминуты; планета не прекратила бы вращаться, это точно. Но, почему-то ей понадобилось тогда разбудить Барина. Первый сын, первая температура под сорок и слёзы в ночи. Наверное, ей просто хотелось участия мужа.


– Вставай, пожалуйста, помоги мне. Малыш заболел, мне нужна твоя помощь. Вставай! – ребёнок отчаянно плакал, и его напряжение передавалось Катерине.


      Муж натянул одеяло на голову. Она отошла, взяла с полки игрушку, попыталась отвлечь ребёнка, – безуспешно. Малыш продолжал плакать, время от времени разражаясь приступом сухого, лающего кашля. Катерина вернулась к мужу.


– Вставай же, мне нужна твоя помощь, наверное, придётся ехать на скорую с такой температурой, – она вдруг ощутила прилив отчаянья.


      Муж открыл один глаз, тот, что не был прижат подушкой, и окинул взглядом комнату, слабо освещённую оранжевой ночной лампой. Эта корова опять требовала к себе внимания. У неё всё всегда было не Слава Богу, а отдуваться приходилось ему. Не отключили свет, так полетел термостат; не мыши под капотом, так ребёнок заболел. И всё это случается либо когда он пытается расслабиться с друзьями, либо посреди ночи.

Барин с усилием оторвал голову от подушки и присмотрелся. Как же она растолстела после родов. Её руки, которые когда-то нравились ему своей силой и красотой, теперь стали полными и мягкими на вид. Мерзкая жёлтая пижама – ехидный подарок её матери, – это был настоящий плевок в его сторону – «забудь о сексе».


      Ребёнок снова орёт. Ну, ещё бы. Эта толстая курица потакает каждому его всхлипу, из-за неё он точно вырастет бабой.


Муж откинул одеяло и с раздражением произнёс:


– Я весь день работал, и через четыре часа мне снова вставать. Ты можешь покинуть спальню с вопящим ребёнком? Вы мне мешаете.


– Подержи его только минуточку, я только возьму термометр и заберу его, – видимо, со страху за ребёнка Катерина плохо соображала.


      Муж встал с кровати, включил телевизор и взял из её рук плачущего малыша. Ребёнок отвлёкся и притих. Мигом она кинулась в кухню, взлетела на табуретку, достала аптечку; из спальни внезапно послышался плач сына. Новый, пронзительный, на тон выше. Катерина ринулась к ним, – на лбу у ребёнка на её глазах надувалась красная шишка.


– Я нечаянно, – пробурчал Барин, вручая Катерине сына, – потянулся за пультом и двинул его об угол шкафа. Я нечаянно.


      Слёзы застелили глаза матери; держа ребёнка в левой руке, правой она с обидой шлёпнула мужа по предплечью и вышла из спальни. Обиженный барин нагнал её в один прыжок и дал сдачи, – со всей силы залепил ей такой подзатыльник, что боль пронзила Катерину от затылка до подбородка. Она охнула, пошатнулась и села на пол, ещё крепче сжав больного ребёнка, который вдруг вновь замолчал, уставившись на отца блестящими от слёз чёрными глазками.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Господин моих ночей (Дилогия)
Господин моих ночей (Дилогия)

Высшие маги никогда не берут женщин силой. Высшие маги всегда держат слово и соблюдают договор.Так мне говорили. Но что мы знаем о высших? Надменных, холодных, властных. Новых хозяевах страны. Что я знаю о том, с кем собираюсь подписать соглашение?Ничего.Радует одно — ему известно обо мне немногим больше. И я сделаю все, чтобы так и оставалось дальше. Чтобы нас связывали лишь общие ночи.Как хорошо, что он хочет того же.Или… я ошибаюсь?..Высшие маги не терпят лжи. Теперь мне это точно известно.Что еще я знаю о высших? Гордых, самоуверенных, сильных. Что знаю о том, с кем подписала договор, кому отдала не только свои ночи, но и сердце? Многое. И… почти ничего.Успокаивает одно — в моей жизни тоже немало тайн, и если Айтон считает, что все их разгадал, то очень ошибается.«Он — твой», — твердил мне фамильяр.А вдруг это правда?..

Алиса Ардова

Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы